Неточные совпадения
О матери моей все соседи
в один
голос говорили, что Бог послал
в ней Василию Порфирычу не жену, а клад.
— У меня, Марья Андреевна, совсем сахару нет, — объявляет Степка-балбес, несмотря на то, что вперед знает, что
голос его будет
голосом, вопиющим
в пустыне.
Наконец все нужные дела прикончены. Анна Павловна припоминает, что она еще что-то хотела сделать, да не сделала, и наконец догадывается, что до сих пор сидит нечесаная. Но
в эту минуту за дверьми раздается
голос садовника...
— Я казен… — начинает опять солдат, но
голос его внезапно прерывается. Напоминанье о «скрозь строе», по-видимому, вносит
в его сердце некоторое смущение. Быть может, он уже имеет довольно основательное понятие об этом угощении, и повторение его (
в усиленной пропорции за вторичный побег) не представляет
в будущем ничего особенно лестного.
Даже
голос постылого «балбеса» сливается
в общем хвалебном хоре — до такой степени все поражены цифрою три тысячи душ, которыми теперь владеют Затрапезные.
Рабочий день кончился. Дети целуют у родителей ручки и проворно взбегают на мезонин
в детскую. Но
в девичьей еще слышно движение. Девушки, словно заколдованные, сидят
в темноте и не ложатся спать, покуда
голос Анны Павловны не снимет с них чары.
К сожалению, уветы мои были
голосом вопиющего
в пустыне.
— Барышни едут! — откликаются
голоса в девичьей и
в коридорах.
— Ах, родные мои! ах, благодетели! вспомнила-таки про старуху, сударушка! — дребезжащим
голосом приветствовала она нас, протягивая руки, чтобы обнять матушку, — чай, на полпути
в Заболотье… все-таки дешевле, чем на постоялом кормиться… Слышала, сударушка, слышала! Купила ты коко с соком… Ну, да и молодец же ты! Лёгко ли дело, сама-одна какое дело сварганила! Милости просим
в горницы! Спасибо, сударка, что хоть ненароком да вспомнила.
И
в то же время сзади меня раздался старческий
голос...
— Скажись мертвым! — посоветовала она, сумев отыскать
в своем дребезжащем
голосе ласковые ноты.
Торговая площадь не была разделена, и доходы с нее делились пропорционально между совладельцами. Каждый год, с общего согласия, установлялась такса с возов, лавок, трактиров и кабака, причем торговать
в улицах и
в собственных усадьбах хотя и дозволялось, но под условием особенного и усиленного налога. При этих совещаниях матушке принадлежали две пятых
голоса, а остальные три пятых — прочим совладельцам. Очевидно, она всегда оставалась
в меньшинстве.
Роща была запущена;
в ней не существовало ни аллей, ни дорожек, и соседство ее даже было неприятно, потому что верхушки берез были усеяны вороньими и грачовыми гнездами, и эти птицы с утра до ночи поднимали такой неслыханный гвалт, что совершенно заглушали человеческие
голоса.
В передней то и дело раздавался звонок и слышались
голоса...
Слышал, однако ж, что усадьба стоит и поныне
в полной неприкосновенности, как при жизни старушки; только за садовым тыном уже не так тихо, как во времена оно, а слышится немолчное щебетание молодых и свежих
голосов.
Я был до такой степени ошеломлен и этим зрелищем, и нестройным хором старческих
голосов, что бегом устремился вперед, так что матушка, державшая
в руках небольшой мешок с медными деньгами, предназначенными для раздачи милостыни, едва успела догнать меня.
Но возвращаюсь к миросозерцанию Аннушки. Я не назову ее сознательной пропагандисткой, но поучать она любила. Во время всякой еды
в девичьей немолчно гудел ее
голос, как будто она вознаграждала себя за то мертвое молчание, на которое была осуждена
в боковушке. У матушки всегда раскипалось сердце, когда до слуха ее долетало это гудение, так что, даже не различая явственно Аннушкиных речей, она уж угадывала их смысл.
И услышал купец
голос из облака: «Отпускаются тебе прегрешения твои!» — и вдруг почувствовал такую лёгость, словно
в рай попал.
— Так, чай, языки по-пустому чешут! И прежде брехали, и теперь то же самое брешут! — утешала она себя, но
в то же время тайный
голос подсказывал ей, что на этот раз брехотня похожа на правду.
Не будучи
в состоянии угомонить этот тайный
голос, она бесцельно бродила по опустелым комнатам, вглядывалась
в церковь, под сенью которой раскинулось сельское кладбище, и припоминала. Старик муж
в могиле, дети разбрелись во все стороны, старые слуги вымерли, к новым она примениться не может… не пора ли и ей очистить место для других?
— Егорушко! — окликнула она его, стараясь отыскать
в своем
голосе ласковые тоны.
Каждые три года он ездил
в веселой компании
в губернский город, наблюдая, чтоб было налицо требуемое законом число
голосов (кажется, не меньше семи;
в противном случае уезд объявлялся несамостоятельным и присоединялся к соседнему уезду), и члены компании, поделив между собою должностные места, возвращались домой княжить и володеть.
Гул от множества
голосов волнами ходил по обширной зале, тот смутный гул,
в котором ни одного членораздельного звука различить нельзя.
— Ай да голубчики!
в одночасье продали! — раздался с хор чей-то
голос.
— Просим! просим! — раздался
в ответ общий
голос, — у кого же нам и заступы искать, как не у вас! А ежели трудно вам будет, так Григорий Александрыч пособит.
Жар помаленьку спадает; косцы
в виду барского посула удваивают усилия, а около шести часов и бабы начинают сгребать сено
в копнушки. Еще немного, и весь луг усеется с одной стороны валами, с другой небольшими копнами. Пустотелов уселся на старом месте и на этот раз позволяет себе настоящим образом вздремнуть; но около семи часов его будит
голос...
В первое же воскресенье церковь была битком набита народом. Съехались послушать не только прихожане-помещики, но и дальние. И вот,
в урочное время, перед концом обедни, батюшка подошел к поставленному на амвоне аналою и мягким
голосом провозгласил...
А тайный
голос в это время нашептывал...
Но дети уже не спят. Ожидание предстоящего выезда спозаранку волнует их, хотя выезд назначен после раннего обеда, часов около трех, и до обеда предстоит еще провести несколько скучных часов за книжкой
в классе. Но им уже кажется, что на конюшне запрягают лошадей, чудится звон бубенчиков и даже
голос кучера Алемпия.
Я, впрочем, не помню, чтобы встречались хорошие
голоса, но хуже всего было то, что и певцы и певицы пели до крайности вычурно; глотали и коверкали слова, картавили, закатывали глаза и вообще старались дать понять, что,
в случае чего, недостатка по части страстности опасаться нет основания.
Коренники ржали и «шалили», не сразу трогались с места, переменяли аллюры, бежали и вскачь, и рысью, и иноходью; пристяжные отвечали тоненькими
голосами ржанью коренников и скакали, завиваясь
в кольцо; кучера махали веревочными кнутами.