Неточные совпадения
Вообще усадьба была заброшена, и все показывало, что
владельцы наезжали туда лишь на короткое время. Не было ни прислуги, ни дворовых людей, ни птицы, ни скота. С приездом матушки отворялось крыльцо, комнаты кой-как выметались; а как только она садилась в экипаж, в обратный путь, крыльцо опять на ее глазах запиралось на ключ. Случалось даже, в особенности зимой, что матушка и совсем не заглядывала в
дом, а останавливалась в конторе, так как вообще была неприхотлива.
Некоторые из
владельцев почему-нибудь оставались на зиму в деревнях и отдавали свои
дома желающим, со всей обстановкой.
Дом был обширный, но построенный на старинный лад и обезображенный множеством пристроек, которые совсем были не нужны, потому что
владелец жил в нем сам-друг с женой и детей не имел.
Владелец Отрады, князь Андрей Владимирыч Кузьмин-Перекуров, по зимам обыкновенно жил в своем
доме в Москве, а летом приезжал в Отраду вместе с женой, бывшей французской актрисой, Селиной Архиповной Бульмишь.
Это был
владелец дома, первогильдейский купец Григорий Николаевич Карташев. Квартира его была рядом с трактиром, в ней он жил одиноко, спал на голой лежанке, положив под голову что-нибудь из платья. В квартире никогда не натирали полов и не мели.
Не только гостиницы, но и постоялые дворы были битком набиты;
владельцы домов и квартиранты очищали лучшие комнаты своих квартир и отдавали их под постой, а сами на время кой-как размещались на задних половинах, чуть-чуть не в чуланах.
Другая театральная семья — это была семья Горсткиных, но там были более серьезные беседы, даже скорее какие-то учено-театральные заседания. Происходили они в полухудожественном, в полумасонском кабинете-библиотеке
владельца дома, Льва Ивановича Горсткина, высокообразованного старика, долго жившего за границей, знакомого с Герценом, Огаревым, о которых он любил вспоминать, и увлекавшегося в юности масонством. Под старость он был небогат и существовал только арендой за театр.
Неточные совпадения
Дома, где помещались ночлежки, назывались по фамилии
владельцев: Бунина, Румянцева, Степанова (потом Ярошенко) и Ромейко (потом Кулакова).
На другом углу Певческого переулка, тогда выходившего на огромный, пересеченный оврагами, заросший пустырь, постоянный притон бродяг, прозванный «вольным местом», как крепость, обнесенная забором, стоял большой
дом со службами генерал-майора Николая Петровича Хитрова,
владельца пустопорожнего «вольного места» вплоть до нынешних Яузского и Покровского бульваров, тогда еще носивших одно название: «бульвар Белого города».
Англичанин скандалил и доказывал, что это его собственный
дом, что он купил его у
владельца, дворянина Шпейера, за 100 тысяч рублей со всем инвентарем и приехал в нем жить.
Умер Спиридон Степанович. Еще раньше умер
владелец ряда каменных
домов по Петровке — Хомяков. Он давно бы сломал этот несуразный флигелишко для постройки нового
дома, но жаль было старика.
Рядом с
домом Мосолова, на земле, принадлежавшей Консистории, [Консистория — зал собрания (лат.). В дореволюционной России коллегиальный совет, подчиненный архиерею.] был простонародный трактир «Углич». Трактир извозчичий, хотя у него не было двора, где обыкновенно кормятся лошади, пока их
владельцы пьют чай. Но в то время в Москве была «простота», которую вывел в половине девяностых годов обер-полицмейстер Власовский.