Неточные совпадения
Детские комнаты, как я уже сейчас упомянул, были переполнены насекомыми и нередко оставались по нескольку дней неметенными, потому что ничей глаз туда не заглядывал; одежда на
детях была плохая и чаще всего перешивалась из разного старья или переходила от старших к младшим;
белье переменялось редко.
К чаю полагался крохотный ломоть домашнего
белого хлеба; затем завтрака не было, так что с осьми часов до двух (время обеда)
дети буквально оставались без пищи.
Бьет восемь, на дворе начинает чувствоваться зной.
Дети собрались в столовой, разместились на определенных местах и пьют чай. Перед каждым стоит чашка жидкого чая, предварительно подслащенного и подбеленного снятым молоком, и тоненький ломоть
белого хлеба. Разумеется, у любимчиков и чай послаще, и молоко погуще. За столом председательствует гувернантка, Марья Андреевна, и уже спозаранку выискивает, кого бы ей наказать.
Дети встали спозаранку и стоят у окон в праздничных казакинчиках и
белых панталонцах.
Теперь, когда Марья Порфирьевна перешагнула уже за вторую половину седьмого десятилетия жизни, конечно, не могло быть речи о драгунских офицерах, но даже мы,
дети, знали, что у старушки над самым изголовьем постели висел образок Иосифа Прекрасного, которому она особенно усердно молилась и в память которого, 31 марта, одевалась в
белое коленкоровое платье и тщательнее, нежели в обыкновенные дни, взбивала свои сырцового шелка кудри.
Раннее утро, не больше семи часов. Окна еще не начали
белеть, а свечей не дают; только нагоревшая светильня лампадки, с вечера затепленной в углу перед образом, разливает в жарко натопленной детской меркнущий свет. Две девушки, ночующие в детской, потихоньку поднимаются с войлоков, разостланных на полу, всемерно стараясь, чтобы неосторожным движением не разбудить
детей. Через пять минут они накидывают на себя затрапезные платья и уходят вниз доканчивать туалет.
Неточные совпадения
Под берегом раскинуты // Шатры; старухи, лошади // С порожними телегами // Да
дети видны тут. // А дальше, где кончается // Отава подкошенная, // Народу тьма! Там
белые // Рубахи баб, да пестрые // Рубахи мужиков, // Да голоса, да звяканье // Проворных кос. «Бог на́ помочь!» // — Спасибо, молодцы!
Его водили под руки // То господа усатые, // То молодые барыни, — // И так, со всею свитою, // С
детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с
белыми собачками, // Все поле сенокосное // Помещик обошел.
Бежит лакей с салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С
детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с
белыми собачками, // Пошел помещик завтракать, // Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу барам музыка, // Накрытый стол белеется // На самом берегу… // Дивятся наши странники. // Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»
Варенька в своем
белом платке на черных волосах, окруженная
детьми, добродушно и весело занятая ими и, очевидно, взволнованная возможностью объяснения с нравящимся ей мужчиной, была очень привлекательна.
— Еще этот, подле ветки, — указала она маленькой Маше маленькую сыроежку, перерезанную поперек своей упругой розовой шляпки сухою травинкой, из-под которой она выдиралась. Она встала, когда Маша, разломив на две
белые половинки, подняла сыроежку. — Это мне детство напоминает, — прибавила она, отходя от
детей рядом с Сергеем Ивановичем.