Неточные совпадения
«Встречать» — дело не трудное; тут чем
больше pадушия, чем
больше приветствий, тем лучше:
начальники это любят.
— Господин Валяй-Бурляй! извините меня, но я должен сказать, что вы совсем не так говорите с своим прямым
начальником, как следует говорить подчиненному! Господа! обращаю ваше внимание на недоимку и в виду этого предмета убеждаю прекратить ваши раздоры! Недоимка — это, так сказать, государственный нерв… надеюсь, что мне
больше не придется вам это повторять.
— Я не об том говорю, — отвечал он, — я говорю об том, что
начальнику края следует всему давать тон — и
больше ничего. А то представьте себе, например, мое положение: однажды мне случилось — а la lettre [Буквально (фр.).] ведь это так! — разрешать вопрос о выдаче вдовьего паспорта какой-то ратничихе!
— Всякий, — говорил он, — кого ни спросите, что он
больше любит, будни или праздник? — наверное ответит: праздник. Почему-с? а потому, государь мой, что в праздник
начальники бездействуют, а следовательно, нет ни бунтов, ни соответствующих им экзекуций. Я же хочу, чтоб у меня всякий день праздник был, а чтобы будни, в которые бунты бывают, даже из памяти у всех истребились!
Но не всякий
начальник способен возвыситься до государственной точки зрения,
большая же часть действует просто, без высших точек зрения, смотря по тому, какая система помпадурства, батистовая или затрапезная, господствует в данную минуту.
— Барин хороший, золотой мой барин, дай мне руку. По лицу вижу: богатый будешь,
большой начальник будешь, — канючила Людмила и взяла-таки руку Передонова.
Неточные совпадения
Вронский любил его и зa его необычайную физическую силу, которую он
большею частью выказывал тем, что мог пить как бочка, не спать и быть всё таким же, и за
большую нравственную силу, которую он выказывал в отношениях к
начальникам и товарищам, вызывая к себе страх и уважение, и в игре, которую он вел на десятки тысяч и всегда, несмотря на выпитое вино, так тонко и твердо, что считался первым игроком в Английском Клубе.
Иные из них читали роман, засунув его в
большие листы разбираемого дела, как бы занимались они самым делом, и в то же время вздрагивая при всяком появленье
начальника.
— Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты
большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим
начальником, я бы тебя повесил на первом дереве.
При расставании слез не было пролито из родительских глаз; дана была полтина меди на расход и лакомства и, что гораздо важнее, умное наставление: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а
больше всего угождай учителям и
начальникам.
— Вот такой — этот настоящий русский,
больше, чем вы обе, — я так думаю. Вы помните «Золотое сердце» Златовратского! Вот! Он удивительно говорил о
начальнике в тюрьме, да! О, этот может много делать! Ему будут слушать, верить, будут любить люди. Он может… как говорят? — может утешивать. Так? Он — хороший поп!