Неточные совпадения
Этого, тетенька, и начальство не требует, а что касается до партикулярных людей,
то, право, они совершенно равнодушно отнесутся к
тому, какие высокие цели руководят вами в этом случае, а будут только примечать, что урядник новое кепе купил да усы фабрить
начал.
Вот вы когда еще"бредить"-то
начали!
Только уж само собой разумеется, что если мы решаемся"внушать доверие",
то об errare надо отложить попечение и для себя и для других. Потому что, в противном случае, возьмет"молодец"в руки счеты,
начнет прикладывать да высчитывать, и окажется, что ничего дешевого у нас в будущем, кроме кузьки да гессенской мухи, не предвидится.
Подобные указания для них — нож вострый, потому что, когда их формулируют,
то они сами сознают себя Юханцевыми и Вагонами и
начинают мучиться опасениями, как бы не разгадали их игры.
Но тогда
те, к коим
начнем «запросто» учащать, могут вознегодовать.
— Но этого-то именно я и не могу вам открыть, потому что если
начну открывать,
то и это письмо непременно не дойдет.
А не
то подстерегает, когда с мужичков подати требовать
начнут.
Потом
начинает убирать постель, меняет белье ("прачка каторжная одна чего стоит!"жаловалась мне Федосьюшка), и если заметит след какого-нибудь насекомого,
то слегка посыпает матрац персидским порошком.
И так как Петербург нынче переполнен Пафнутьевыми, которые все приехали понюхать, чем пахнет,
то у всех у них вашПафнутьев был с визитом и всем говорил, что надобно «взглянуть на положение вещей серьезно», и прежде всего
начать с оздоровления корней.
То польский, не дождавшись губернатора, водить
начнут,
то губернаторшу в мазурке в четвертую пару загонят (да еще с кем в паре? — с правителем канцелярии!), а какая-нибудь земская гласная, сверкая атласными плечами, в первой паре плывет.
Есть у меня и другие доводы, ратующие за Сквозника-Дмухановского против Дракина, но покуда о них умолчу. Однако ж все-таки напоминаю вам: отнюдь я в Сквозника-Дмухановского не влюблен, а только утверждаю, что все в этом мире относительно и всякая минута свою собственную злобу имеет. И еще утверждаю, что если в жизни регулирующим
началом является пословица:"Как ни кинь, все будет клин",
то и между клиньями все-таки следует отдавать преимущество такому, который попритупился.
Сами по себе взятые, они заслуживают поощрения и похвалы, но ежели их
начнут выкрикивать поголовно все Пафнутьевы,
то из совокупности этих криков образуется вой, который будет свидетельствовать уже не о содействии, а о разнузданности страстей.
И по мере
того как монолог развивается, соседи всё пуще и пуще ежатся; одна дама встает и просится выйти; я сам
начинаю сознавать, что молчать больше нельзя.
Как бы
то ни было, но ужасно меня эти"штуки"огорчили. Только что
начал было на веселый лад мысли настраивать — глядь, ан тут целый ряд"штук". Хотел было крикнуть: да сидите вы дома! но потом сообразил: как же, однако, все дома сидеть? У иного дела есть, а иному и погулять хочется… Так и не сказал ничего. Пускай каждый рискует, коли охота есть, и пускай за это узнает, в чем"штука"состоит!
"Индюшка"поднялась, подошла к зеркалу, в один миг откуда-то набрала в рот целый пучок шпилек и
начала подправляться. И в
то же время без умолку болтала.
И с
тех пор
начали ловить неустанно.
И по мере
того, как они овладевают юношей, идеал
начинает ему представляться в таком виде: внешним образом признать обязательность свинства, но исподтишка все-таки продолжать прежнюю систему надругательства.
И вновь повторил, что война ведется только против неблагонадежных элементов, а против благонадежных не ведется. И притом ведется с прискорбием, потому что грустная необходимость заставляет. Когда же я попросил его пояснить, что он разумеет под выражением"неблагонадежные элементы",
то он и на эту просьбу снизошел и с большою готовностью
начал пояснять и перечислять. Уж он пояснял-пояснял, перечислял-перечислял — чуть было всю Россию не завинил! Так что я, наконец, испугался и заметил ему...
Нередко речь между нами заходит и о любви к отечеству, и когда я
начинаю утверждать, что любить отечество следует не"за лакомство"(вроде уфимских земель), а просто ради самого отечества,
то крепко и сочувственно жмут мне руку.
— А
то вдруг — потребуют…"Ваша опытность…"И только что
начинаешь это вслушиваться, как вдруг курьер: такой-то явился! — "Ах, извините! пожалуйте в другой раз!"Воротишься домой, опять к окошку сядешь, смотришь, ждешь… не требуют! Подал прошение — и квит!
Но ведь она — "Индюшка"! это не только я, но и все знают; даже бабенька, и
та иногда слушает-слушает ее, и вдруг креститься
начнет, точно ее леший обошел.
Не дальше, как сегодня, под живым впечатлением только что прочитанных номеров, я встретился с ним на улице и, по обыкновению, спутался. Вместо
того, чтоб перебежать на другую сторону, очутился с ним лицом к лицу и
начал растабарывать."Как, говорю, вам не стыдно выступать с клеветами против газеты, которая, во всяком случае, честно исполняет свою задачу? Если б даже убеждения ее…"Но он мне не дал и договорить.
Последняя, в
начале пятидесятых годов, была до
того истощена, измучена и отуманена, что при появлении улицы даже не выказала особенной способности к уяснению своих отношений к ней.
Бесспорно, последние типы очень интересны, но ведь ежели вы
начнете ваше повествование словами:"Бесшабашный советник такой-то вкупе с бесшабашным советником таким-то начертали план ограбления России"(а как же иначе
начать?) —
то дальше уж незачем и идти.
Но хозяин, чтобы не потрясти ноздревского авторитета, кончил
тем, с чего должен был бы
начать,
то есть велел подать потерпевшей стороне свой собственный платок.
Удав и Дыба
начали было рассказ о
том, какие в грузинских прудах караси водились — вот этакие! — но, убедившись, что карасями современного человека даже на похоронах не проберешь, смолкли.
Сверх
того, он ставит"но"вместо"и";
начнет фразу условными"так как","хотя","если" — и бросит; или красную строку напишет:"Смею ли присовокупить?" — и тоже бросит…
В
тот свайно-доисторический период, когда она наугад ловила слова, не зная, как с ними поступить; когда"но"не значило"но", когда дважды два равнялось стеариновой свечке, когда существовала темная ясность и многословная краткость, и когда люди
начинали обмен мыслей словами:"Смею ли присовокупить?"Вот к этому-то свайному периоду мы теперь постепенно и возвращаемся, и не только не стыдимся этого, но, напротив, изо всех сил стараемся, при помощи тиснения, непререкаемо засвидетельствовать пред потомством, что отсутствие благородных мыслей, независимо от нравственного одичания, сопровождается и безграмотностью.
Перевоспитание же
начал с объяснения, в чем заключается истинное благородство души, но так как при этом беспрестанно приходилось говорить об общем благе, которое он смешивал с"потрясением",
то, признаюсь, мне стоило большого труда, чтобы хотя отчасти устранить это смешение.
С
тех пор до меня доходили об нем разные слухи. Сначала писали, что он продолжает мыслить благородно, и вследствие этого слог его циркуляров постепенно совершенствуется; потом стали писать, что он опять
начал мыслить неблагородно, и вследствие этого в циркулярах его царствует полнейшая грамматическая анархия. Разумеется, по поводу первых слухов я радовался, по поводу вторых — сокрушался. Как вдруг получаю от него письмо, которое сразу покончило с моими недоумениями.
Начал похаживать мимо батюшкинова дома, будто гуляет, а между
тем высматривает, не объявится ли ниспровержения властей.
Тем не менее он
начал, как и все прочие...
— Вот сморчки, щи из крапивы, огурцы — об этом ты можешь писать, потому что это правда; что же касается до вливания жизни в сердца,
то этого не существует в действительности, а стало быть, и"сочинять"незачем. Налжешь, введешь простодушных в заблуждение — что хорошего! А кроме
того, и сам нечувствительно в распутство впадешь. Сегодня ты только для красного словца"сочинишь", а завтра, пожалуй, скажешь: а что в самом деле! — а послезавтра и впрямь в тебе сердце
начнет играть!
Начать с
того, что прежнее положение о порядке пристижения смертью принадлежало к области права обычного, а не писанного.
Быть может, тон настоящего, последнегомоего к вам письма, до известной степени, изумит вас. Сравнивая его с первым, написанным почти год
тому назад, вы не без основания найдете, что тетенькино обличье, с течением времени, несколько видоизменилось.
Начал я с безусловных любезностей, а кончил чуть не нравоучением…
Неточные совпадения
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без
того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом
начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? —
начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за
то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как
начал говорить о литературе,
то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и
того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и
начните.
Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад
тому пять лет была ассигнована сумма,
то не позабыть сказать, что
начала строиться, но сгорела.