Неточные совпадения
— И всего-то покойный грибков десяток съел, — говорит он, — а уж к концу обеда стал жаловаться. Марья Петровна спрашивает: что с тобой, Nicolas? а он в ответ: ничего, мой
друг, грибков поел, так под ложечкой… Под ложечкой да под ложечкой, а между тем в
оперу ехать надо — их абонементный день. Ну, не поехал, меня вместо себя послал. Только приезжаем мы
из театра, а он уж и отлетел!
— Как для чего? А вот показать им всем, что и я могу ездить, как они все, и что это ничего не стоит. Да… Вот я теперь иду пешком, а тогда развалюсь так же, закурю этакую регалию… «Эх, птица тройка! Неситесь, кони»… Впрочем, это
из другой оперы, да и я сейчас еще не решил, на чем остановиться: ландо, открытая коляска или этакого английского черта купить.
Ежова, видимо, сконфузилась наружным спокойствием Шаховского, зная, что это тишина перед бурей, забыла роль и, когда опять пришлось ей петь, запела стихи
из другой оперы…
Неточные совпадения
На
другой день, когда ехали в
оперу в извозничьей карете (это ведь дешевле, чем два извозчика), между
другим разговором сказали несколько слов и о Мерцаловых, у которых были накануне, похвалили их согласную жизнь, заметили, что это редкость; это говорили все, в том числе Кирсанов сказал: «да, в Мерцалове очень хорошо и то, что жена может свободно раскрывать ему свою душу», только и сказал Кирсанов, каждый
из них троих думал сказать то же самое, но случилось сказать Кирсанову, однако, зачем он сказал это?
Разве только вообще сказать, что та перемена, которая началась в характере вечера Веры Павловны от возобновления знакомства с Кирсановым на Васильевском острове, совершенно развилась теперь, что теперь Кирсановы составляют центр уже довольно большого числа семейств, все молодых семейств, живущих так же ладно и счастливо, как они, и точно таких же по своим понятиям, как они, и что музыка и пенье,
опера и поэзия, всякие — гулянья и танцы наполняют все свободные вечера каждого
из этих семейств, потому что каждый вечер есть какое-нибудь сборище у того или
другого семейства или какое-нибудь
другое устройство вечера для разных желающих.
Если вы нынешнюю уездную барышню спросите, любит ли она музыку, она скажет: «да» и сыграет вам две — три польки;
другая, пожалуй, пропоет
из «Нормы» [«Норма» —
опера итальянского композитора Винченцо Беллини (1801—1835).], но если вы попросите спеть и сыграть какую-нибудь русскую песню или романс, не совсем новый, но который вам нравился бы по своей задушевности, на это вам сделают гримасу и встанут из-за рояля.
Еще к большему удивлению моему,
Оперов играл на скрипке,
другой из занимавшихся с нами студентов играл на виолончели и фортепьяно, и оба играли в университетском оркестре, порядочно знали музыку и ценили хорошую.
Как-то Бурлак рассказал случай, за который в молодости был выслан
из Москвы Павел Якушкин. Попал Якушкин с кем-то
из московских
друзей на
оперу «Жизнь за царя» в Большой театр. Билеты у них были в первом ряду. Якушкин был в козловых сапогах, в красной рубахе и щегольской синей поддевке.