— Как для чего? А вот показать им всем, что и я могу ездить, как они все, и что это ничего не стоит. Да… Вот я теперь иду пешком, а тогда развалюсь так же, закурю этакую регалию… «Эх, птица тройка! Неситесь, кони»… Впрочем, это
из другой оперы, да и я сейчас еще не решил, на чем остановиться: ландо, открытая коляска или этакого английского черта купить.
Федор Иванович. Много будешь знать, скоро состаришься… Но довольно об этом. Теперь начнем
из другой оперы. Помню, лет десять назад — Леня тогда еще гимназистом был — праздновали мы вот так же день его рождения. Ехал я отсюда домой верхом, и на правой руке сидела у меня Соня, а на левой — Юлька, и обе за мою бороду держались. Господа, выпьем за здоровье друзей юности моей, Сони и Юли!
Неточные совпадения
На
другой день, когда ехали в
оперу в извозничьей карете (это ведь дешевле, чем два извозчика), между
другим разговором сказали несколько слов и о Мерцаловых, у которых были накануне, похвалили их согласную жизнь, заметили, что это редкость; это говорили все, в том числе Кирсанов сказал: «да, в Мерцалове очень хорошо и то, что жена может свободно раскрывать ему свою душу», только и сказал Кирсанов, каждый
из них троих думал сказать то же самое, но случилось сказать Кирсанову, однако, зачем он сказал это?
Разве только вообще сказать, что та перемена, которая началась в характере вечера Веры Павловны от возобновления знакомства с Кирсановым на Васильевском острове, совершенно развилась теперь, что теперь Кирсановы составляют центр уже довольно большого числа семейств, все молодых семейств, живущих так же ладно и счастливо, как они, и точно таких же по своим понятиям, как они, и что музыка и пенье,
опера и поэзия, всякие — гулянья и танцы наполняют все свободные вечера каждого
из этих семейств, потому что каждый вечер есть какое-нибудь сборище у того или
другого семейства или какое-нибудь
другое устройство вечера для разных желающих.
Если вы нынешнюю уездную барышню спросите, любит ли она музыку, она скажет: «да» и сыграет вам две — три польки;
другая, пожалуй, пропоет
из «Нормы» [«Норма» —
опера итальянского композитора Винченцо Беллини (1801—1835).], но если вы попросите спеть и сыграть какую-нибудь русскую песню или романс, не совсем новый, но который вам нравился бы по своей задушевности, на это вам сделают гримасу и встанут из-за рояля.
Еще к большему удивлению моему,
Оперов играл на скрипке,
другой из занимавшихся с нами студентов играл на виолончели и фортепьяно, и оба играли в университетском оркестре, порядочно знали музыку и ценили хорошую.
— И всего-то покойный грибков десяток съел, — говорит он, — а уж к концу обеда стал жаловаться. Марья Петровна спрашивает: что с тобой, Nicolas? а он в ответ: ничего, мой
друг, грибков поел, так под ложечкой… Под ложечкой да под ложечкой, а между тем в
оперу ехать надо — их абонементный день. Ну, не поехал, меня вместо себя послал. Только приезжаем мы
из театра, а он уж и отлетел!
Как-то Бурлак рассказал случай, за который в молодости был выслан
из Москвы Павел Якушкин. Попал Якушкин с кем-то
из московских
друзей на
оперу «Жизнь за царя» в Большой театр. Билеты у них были в первом ряду. Якушкин был в козловых сапогах, в красной рубахе и щегольской синей поддевке.
Замечательнее
других были
опера «Сусанин», водевили: «Ломоносов», «Пурсоньяк-Фалелей», «Ворожея» и «Феникс, или Утро журналиста», а
из комедий — «Пустодомы» и «Аристофан».
Другая блистательная судьба ожидала «Аскольдову могилу», когда Загоскин сделал
из нее
оперу того же имени, которая была дана в первый раз 1835 года сентября 16.
— Теркин! вы недостаточно искусно притворяетесь. У вас то
из одной
оперы, то совсем
из другой… Лучше было бы сознаться по доброй воле; а то не нынче завтра вас освидетельствуют построже.
Если мы выходили с какого-нибудь спектакля, особенно
из оперы, можно было пари держать, что одна и та же ария понравилась нам больше
других и засела сильнее в нашу память.
Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу
из Херубиниевской
оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти
из комнаты, как она уже перешла в
другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по
другому.