Неточные совпадения
Прерогативы власти — это такого рода вещь, которая почти недоступна вполне строгому определению. Здесь настоящее гнездилище чисто личных воззрений и оценок, так что ежели взять два крайних полюса этих воззрений, то между ними найдется очень мало общего. Все тут неясно и смутно: и пределы, и степень, и содержание. Одно только прямо бросается в
глаза — это власть для власти, и, само собой разумеется, только одна эта цель и преследуется
с полным сознанием.
Для деревенской жизни ему за
глаза достаточно процентов
с остальной части капитала ("масло свое, живность своя, хлеб свой", и т. д.).
— Что вы, Христос
с вами! — да мне стыдно будет в люди
глаза показать, если я
с соседями на деньги пойду! Я — вам, вы — мне; вот как по-христиански следует. А как скосите мне лужок, — я вам ведерко поставлю да пирожком обделю — это само собой.
В сущности, он ни на минуту не спускает
глаз с Петербурга и уже видит себя настоящим торговцем, владельцем, на первое время, хоть табачного магазина.
Наняли для Генечки скромную квартиру (всего две комнаты), чистенько убрали, назначили на первое время небольшое пособие, справили новоселье, и затем молодой Люберцев начал новую жизнь под личною ответственностью, но
с сознанием, что отцовский
глаз зорко следит за ним и что, на случай нужды, ему всегда будет оказана помощь и дан добрый совет.
С своей стороны, и Сережа молчал и удивленно хлопал
глазами, не видя нигде ни вина, ни объедков, ни залитой и загаженной скатерти.
Генечка последовал и этому совету. Он даже сошелся
с Ростокиным, хотя должен был, так сказать, привыкать к его обществу. Через Ростокина он надеялся проникнуть дальше, устроить такие связи, о каких отец и не мечтал. Однако ж сердце все-таки тревожилось воспоминанием о товарищах, на
глазах которых он вступил в жизнь и из которых значительная часть уже отшатнулась от него.
С одним из них он однажды встретился.
Рубля двоим на обед за
глаза достаточно, даже и
с детьми, ежели их немного; пожалуй, и пирог в праздник будет.
Читателя-ненавистника он боится… Последний давит его своею угрюмостью, и необходимость справляться
с его мнениями и следовать его указаниям представляет не очень приятную перспективу. Того гляди, кому-нибудь на ушко шепнет или при всех в
глаза ляпнет...
Наслушавшись вдоволь, он выходит на улицу и там встречается
с толпой простецов, которые, распахни рот, бегут куда
глаза глядят. Везде раздается паническое бормотание, слышатся несмысленные речи. Семена ненавистничества глубже и глубже пускают корни и наконец приносят плод. Солидный читатель перестает быть просто солидным и потихоньку да полегоньку переходит в лагерь ненавистников.
Он живет изо дня в день; ничего не провидит, и только практика может вызвать его из оцепенения. Когда наступит время для практических применений, когда к нему принесут окладной лист, или сын его,
с заплаканными
глазами, прибежит из школы — только тогда он вспомнит, что нечто читал, да не догадался подумать. Но и тут его успокоит соображение: зачем думать? все равно плетью обуха не перешибешь! — "Ступай, Петя, в школу — терпи!""Готовь, жена, деньги! Новый налог бог послал!"
— Еще бы! Марья-то Ивановна, говорят, чуть
с ума не сошла; отец и мать
глаз никуда показать не смеют… А как они друг друга щелкают, эти газетчики!"Жиды! хамы! безмозглые пролазы!" — так и сыплется! Одна травля «жидов» чего стоит — отдай все, да и мало! Так и ждешь: ну, быть тут кулачной расправе!
Наконец, уже перед масленицей, князь Сампантрё дал ожидаемый бал. Он открыл его польским в паре
с Софьей Михайловной и первую кадриль танцевал
с Верочкой, которая не спускала
глаз с его носа, точно хотела выучить его наизусть.
На этот раз нянька не противоречила, потому что побоялась вмешательства Василия Федоровича. Дня через два пришли три девочки, пугливо остановились в дверях классной комнаты, оглядели ее кругом и наконец уставились
глазами в Ольгу.
С мороза носы у них были влажны, и одна из пришедших, точно исполняя предсказание няньки, тотчас же высморкалась на пол.
Заметил ли Семигоров зарождавшуюся страсть — она не отдавала себе в этом отчета. Во всяком случае, он относился к ней сочувственно и дружески тепло. Он крепко сжимал ее руки при свидании и расставании и по временам даже
с нежным участием глядел ей в
глаза. Отчего было не предположить, что и в его сердце запала искра того самого чувства, которое переполняло ее?
Каким образом эта жизнь так сложилась, что кругом ничего, кроме мрака, нет? неужели у судьбы есть жребии, которые она раздает по произволу,
с завязанными
глазами?
— А потому, что потому. Существуют такие тонкие признаки. Состав общества, его чересчур кипучая деятельность — все это прямо бросается в
глаза. Ну,
с чего вы, например, Ольга Васильевна Ладогина, вполне обеспеченная девица, так кипятитесь по поводу какой-то жалкой азбуки?
После этого он зачастил в школу. Просиживал в продолжение целых уроков и не спускал
с учительницы
глаз. При прощании так крепко сжимал ее руку, что сердце ее беспокойно билось и кровь невольно закипала. Вообще он действовал не вкрадчивостью речей, не раскрытием новых горизонтов, а силою своей красоты и молодости. Оба были молоды, в обоих слышалось трепетание жизни. Он посетил ее даже в ее каморке и похвалил, что она сумела устроиться в таком жалком помещении. Однажды он ей сказал...
Кареты
с громом отъезжали от подъезда. Лидочка провожала
глазами подруг, которые махали ей платками. Наконец уехала последняя карета.
Громадная не по росту, курчавая голова
с едва прорезанными, беспокойно бегающими
глазами,
с мягким носом, который всякий считал долгом покомкать; затем, приземистое тело на коротких ногах, которые от постоянного сиденья на верстаке были выгнуты колесом, мозолистые руки — все это, вместе взятое, делало его фигуру похожею на клубок, усеянный узлами.
Только ничего от нее я другого не слышу, окромя:"Уйди ты, лохматый черт,
с моих
глаз долой!.."А впрочем, надоел я, должно быть, вам своей болтовней?..
Гришка
с каждой минутой все больше и больше свирепел. Как на грех, в это время совсем неожиданно посетил меня городничий. У Гришки даже кровью
глаза налились при его появлении.
В углу на столе кипел самовар; домашние всей семьей собрались около него и пили чай. Феклинья
с заплаканными
глазами щелкала кусок сахару; тесть дул в блюдечко и громко ругался. Гришка сидел неподвижно на верстаке и без всякой мысли смотрел в окошко.
Так он и не притронулся к чаю. Просидел
с час на верстаке и пошел на улицу. Сначала смотрел встречным в
глаза довольно нахально, но потом вдруг застыдился, точно он гнусное дело сделал, за которое на нем должно лечь несмываемое пятно, — точно не его кровно обидели, а он всем, и знакомым и незнакомым, нанес тяжкое оскорбление.
"Всю жизнь провел в битье, и теперь срам настал, — думалось ему, — куда деваться? Остаться здесь невозможно — не выдержишь!
С утра до вечера эта паскуда будет перед
глазами мыкаться. А ежели ей волю дать —
глаз никуда показать нельзя будет. Без работы, без хлеба насидишься, а она все-таки на шее висеть будет. Колотить ежели, так жаловаться станет, заступку найдет. Да и обтерпится, пожалуй, так что самому надоест… Ах, мочи нет, тяжко!"
Пролежал он таким образом, покуда не почувствовал, что пальто на нем промокло. И все время, не переставая, мучительно спрашивал себя:"Что я теперь делать буду? как
глаза в люди покажу?"В сущности, ведь он и не любил Феклиньи, а только, наравне
с другими, чувствовал себя неловко, когда она, проходя мимо, выступала задорною поступью, поводила
глазами и сквозь зубы (острые, как у белки) цедила:"ишь, черт лохматый, пялы-то выпучил!"
Дорогой в Москву ему посчастливилось. На ночлеге кто-то поменялся
с ним пальто. У него пальто было неказисто, а досталось ему совсем куцое и рваное; но зато в кармане пальто он нашарил паспорт. Предъявитель был дмитровский мещанин, и звали его тоже Григорьем, по отчеству Петровым; приметы были схожие: росту среднего, нос средний, рот умеренный, волосы черные,
глаза серые, особых примет не имеется.
Можно было
с уверенностью сказать себе, что он не только словом, но и выражением
глаз, лица не выдаст тайны, а это в интимных отношениях главное.
Он взглянул на меня удивленными
глазами, точно впервые и
с неудовольствием угадал во мне какой-то совершенно чуждый ему «беспокойный» элемент.
Крутицын весь сиял счастьем — это
с первого взгляда бросалось в
глаза.