О. Василий медленно выпрямился и с тем же строгим и бесстрастным лицом, не взглянув на Настю, пошел к себе. Шел он медленно и спокойно, тяжелым и мертвым шагом глубокой думы, и тьма
разбегалась перед ним, длинными тенями забегала сзади и лукаво кралась по пятам. Лицо его ярко белело под светом лампы, и глаза пристально смотрели вперед, далеко вперед, в самую глубину бездонного пространства, — пока медленно и тяжело переступали ноги.
Неточные совпадения
Но когда
перед ним развернулась площадь, он увидел, что немногочисленные прохожие
разбегаются во все стороны, прячутся во двор трактира извозчиков, только какой-то высокий старик с палкой в руке, держась за плечо мальчика, медленно и важно шагает посреди площади, направляясь на Арбат.
Вид был точно чудесный. Рейн лежал
перед нами весь серебряный, между зелеными берегами; в одном месте он горел багряным золотом заката. Приютившийся к берегу городок показывал все свои дома и улицы; широко
разбегались холмы и поля. Внизу было хорошо, но наверху еще лучше: меня особенно поразила чистота и глубина неба, сияющая прозрачность воздуха. Свежий и легкий, он тихо колыхался и перекатывался волнами, словно и ему было раздольнее на высоте.
Сидел Назарыч прямо, не качаясь, грёб не торопясь, силою одних рук, без шума, только скрипели уключины да журчала под носом лодки встревоженная вода и,
разбегаясь от бортов, колебала тёмные отражения прибрежных зданий. Кожемякин чувствовал себя маленьким и оробевшим
перед этим стариком. Плыли против течения, а ему казалось, что он ровными толчками опускается куда-то вниз. В лад с тихим плеском воды растекался неуёмный и точно посеребрённый насмешкою голос Тиунова.
А кто порукой. // Что наше войско враг не одолеет, // Что врозь оно не
разбежится, прежде // Чем мы Москву
перед собой увидим? // Не хуже нас ходили воеводы! // Со всех концов бесчисленное войско // Шло под Москву громовой черной тучей. // Да не дал Бог; все розно разошлись. // Так как же хочешь ты, чтоб с горстью войска // Я шел к Москве! Мне с Господом не спорить!
Как будто какая-то непреодолимая преграда стоит
перед художником, он снова и снова
разбегается, чтоб перепрыгнуть ее, — и каждый раз напрасно.