— Я двадцать рублей, по крайней мере, издержал, а через полгода только один урок в купеческом доме получил, да и то случайно. Двадцать рублей в месяц зарабатываю, да вдобавок поучения по поводу разврата, обуявшего молодое поколение, выслушиваю. А в летнее время на шее у отца с матерью живу, благо
ехать к ним недалеко. А им и самим жить нечем.
Неточные совпадения
Авдей не прекословит. Вязанку за вязанкой он перетаскивает сено во двор
к мироеду и получает расчет. В городе сено тридцать копеек стоит, мироед дает двадцать пять:"Экой ты, братец!
поехал бы в город — наверное, больше пяти копеек на пуд истряс бы!"
В два часа садился в собственную эгоистку и
ехал завтракать
к Дюсо; там встречался со стаею таких же шалопаев и условливался насчет остального дня; в четыре часа выходил на Невский, улыбался проезжавшим мимо кокоткам и жал руки знакомым; в шесть часов обедал у того же неизменного Дюсо, а в праздники — у ma tante; [тетушки (франц.)] вечер проводил в балете, а оттуда, купно с прочими шалопаями, закатывался на долгое ночное бдение туда же,
к Дюсо.
Скрепя сердце, он опять
едет к Донону, но уже без прежнего внутреннего ликования, которое заставляло, при входе его, улыбаться во весь рот дононовских татар.
Она одна относилась
к ребенку по-человечески, и
к ней одной он питал нечто вроде привязанности. Она рассказывала ему про деревню, про бывших помещиков, как им привольно жилось, какая была сладкая
еда. От нее он получил смутное представление о поле, о лесе, о крестьянской избе.
— Вас мне совестно; всё вы около меня, а у вас и без того дела по горло, — продолжает он, — вот отец
к себе зовет… Я и сам вижу, что нужно
ехать, да как быть? Ежели ждать — опять последние деньги уйдут. Поскорее бы… как-нибудь… Главное, от железной дороги полтораста верст на телеге придется трястись. Не выдержишь.
Отец несколько раз предлагал ей
ехать в Петербург
к тетке, но она настаивала в своем упорстве. Теперь уж не представление о долге приковывало ее
к деревне, а какая-то тупая боязнь. Она боялась встретить его, боялась за себя, за свое чувство. Наверное, ее ожидает какое-нибудь жестокое разочарование, какая-нибудь новая жестокая игра. Она еще не хотела прямо признать деревянным письмо своего минутного жениха, но внутренний голос уже говорил ей об этом.
— Я
поеду сначала в город, — ответила она, — а потом, когда кончатся дела, уеду
к тете Наде в Петербург. У нас уже условлено.
— Мой муж больной, — повторяет дама, — а меня ни за что не хотел
к вам пускать. Вот я ему и говорю:"Сам ты не можешь
ехать, меня не пускаешь — кто же, душенька, по нашему делу будет хлопотать?"
Вот и теперь, по поводу заказанного женою платья, он вспомнил об этом процессе и решился завтра же
ехать к вору и окончательно выяснить вопрос, поручает ли он ему свое дело или не поручает. Ежели поручает, то не угодно ли пожаловать
к нотариусу для заключения условия; если не поручает, то…
Он чувствовал, что, не ответив на письмо Дарьи Александровны, своею невежливостью, о которой он без краски стыда не мог вспомнить, он сжег свои корабли и никогда уж не
поедет к ним.
Неточные совпадения
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и
к нему не
поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Городничий. Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие:
к нам
едет ревизор.
В каморку постучалися. // Макар ушел… Сидела я, // Ждала, ждала, соскучилась. // Приотворила дверь. //
К крыльцу карету подали. // «Сам
едет?» — Губернаторша! — // Ответил мне Макар // И бросился на лестницу. // По лестнице спускалася // В собольей шубе барыня, // Чиновничек при ней.
Поехали к посреднику: // Смеется!
Уж день клонился
к вечеру, // Идут путем-дорогою, // Навстречу
едет поп.