Неточные совпадения
— И я говорю, что мерзавец, да ведь когда зависишь… Что, если он банкиру
на меня наговорит? — ведь, пожалуй, и там… Тут двадцать пять рублей улыбнутся, а там и целых пятьдесят.
Останусь я у тебя
на шее, да, кроме того, и делать нечего будет… С утра до вечера все буду думать… Думать да думать, одна да одна… ах, не дай бог!
"Всю жизнь провел в битье, и теперь срам настал, — думалось ему, — куда деваться?
Остаться здесь невозможно — не выдержишь! С утра до вечера эта паскуда будет перед глазами мыкаться. А ежели ей волю дать — глаз никуда показать нельзя будет. Без работы, без хлеба насидишься, а она все-таки
на шее висеть будет. Колотить ежели, так жаловаться станет, заступку найдет. Да и обтерпится, пожалуй, так что самому надоест… Ах, мочи нет, тяжко!"
Неточные совпадения
Он
на пороге остановился: ему хотелось пожать мне руку… и если б я показал ему малейшее
на это желание, то он бросился бы мне
на шею; но я
остался холоден, как камень, — и он вышел.
Вымылся он в это утро рачительно, — у Настасьи нашлось мыло, — вымыл волосы,
шею и особенно руки. Когда же дошло до вопроса: брить ли свою щетину иль нет (у Прасковьи Павловны имелись отличные бритвы, сохранившиеся еще после покойного господина Зарницына), то вопрос с ожесточением даже был решен отрицательно: «Пусть так и
остается! Ну как подумают, что я выбрился для… да непременно же подумают! Да ни за что же
на свете!
Ушли все
на минуту, мы с нею как есть одни
остались, вдруг бросается мне
на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
— Ну, не приду! — сказал он и, положив подбородок
на руки, стал смотреть
на нее. Она
оставалась несколько времени без дела, потом вынула из стола портфель, сняла с
шеи маленький ключик и отперла, приготовляясь писать.
Мало-помалу она слабела, потом
оставалась минут пять в забытьи, наконец пришла в себя, остановила
на нем томный взгляд и — вдруг дико, бешено стиснула его руками за
шею, прижала к груди и прошептала: