— То есть, говоря без аллегорий, к этой палке? — хладнокровно заметил Базаров. — Это совершенно справедливо. Вам нисколько не нужно оскорблять меня. Оно же и не совсем безопасно. Вы можете
остаться джентльменом… Принимаю ваш вызов тоже по-джентльменски.
Он любил свободу, какою все пользуются на парижских бульварах, но
оставался джентльменом, никогда не позволял себе никакой резкой выходки: это лежало в его натуре.
Неточные совпадения
— Да меня для того только и держат, и пускают сюда, — воскликнул раз Фердыщенко, — чтоб я именно говорил в этом духе. Ну возможно ли в самом деле такого, как я, принимать? Ведь я понимаю же это. Ну можно ли меня, такого Фердыщенка, с таким утонченным
джентльменом, как Афанасий Иванович, рядом посадить? Поневоле
остается одно толкование: для того и сажают, что это и вообразить невозможно.
— Хозяин, удалите всех,
останутся вы, дама и вот эти два
джентльмена. Неизвестная, объясните ваше поведение и присутствие в этом доме.
От прежнего джентльмена-капитана
остались гордая, военная осанка, седая роскошная шевелюра и сильно поношенный, но прекрасно сидевший черный сюртук. Вот каким он явился в биллиардную бульварного трактира.
Особенно доволен
остался я этой «некоторой легкостью», даже чуть не небрежностию (впрочем, совершенно приличною), которая вдруг отразилась в моем пере и лучше всех возможных резонов, сразу, давала им понять, что я смотрю «на всю эту вчерашнюю гадость» довольно независимо; совсем-таки, вовсе-таки не убит наповал, как вы, господа, вероятно, думаете, а, напротив, смотрю так, как следует смотреть на это спокойно уважающему себя
джентльмену.
— Ты молчишь, — продолжал, пытливо взглянув на него, Слопчицький, — ну, конечно, так! Молчание есть знак согласия. А что ты мне скажешь, — вдруг полновесно и с торжествующей загадочностью заговорил он, — что скажешь ты мне, если бы, например, я, твой приятель, помог тебе обделать всю эту историю так, что и деньги завтра же у тебя в кармане будут, и
джентльменом ты перед женой
останешься?.. Ну-те, пане капитане, отвечайте мне!