Неточные совпадения
Шли в Сибирь, шли в солдаты, шли в работы на заводы и фабрики; лили слезы, но шли… Разве такая солидарность со злосчастием мыслима, ежели последнее
не представляется обыденною мелочью жизни? И разве
не правы были жестокие сердца,
говоря: „Помилуйте! или вы
не видите, что эти люди живы? А коли живы — стало быть, им
ничего другого и
не нужно“…
Разумеется, Сережа
ничего этого
не знает, да и знать ему, признаться,
не нужно. Да и вообще
ничего ему
не нужно, ровно
ничего. Никакой интерес его
не тревожит, потому что он даже
не понимает значения слова «интерес»; никакой истины он
не ищет, потому что с самого дня выхода из школы
не слыхал даже, чтоб кто-нибудь произнес при нем это слово. Разве у Бореля и у Донона
говорят об истине? Разве в"Кипрской красавице"или в"Дочери фараона"идет речь об убеждениях, о честности, о любви к родной стране?
— Отвыкла.
Ничто не интересует.
Говорю вам, совсем одичала. В театр изредка в воскресенье схожу — и будет! А вы?
— Где вам справиться,
ничего вы в жизни
не видели! —
говорят они в один голос, — ни вы, ни Семен Александрыч и идти-то куда —
не знаете. Так, попусту, будете путаться.
— Смерть никогда
не легка, особливо ежели ей предшествует продолжительный болезненный процесс. Бывает, что люди годами выносят сущую пытку, и все-таки боятся умереть. Таков уж инстинкт самосохранения в человеке. Вот внезапно, сразу умереть — это,
говорят,
ничего.
Ненавистник-одиночка,
не скрываясь,
говорит: я твой враг, и ты
ничего, кроме ежовых рукавиц, от меня
не жди!
— Ах, матушка, пора эти разговоры оставить! —
говорит он. — Изба моя с краю —
ничего не знаю! Вот правило, которым мы должны руководствоваться, а
не то чтобы что…
Ничто другое его
не тревожит, хотя он читает сплошь все напечатанное. Газета
говорит о новом налоге, — он
не знает, какое действие этот налог произведет, на ком он преимущественно отразится и даже
не затронет ли его самого. Газета
говорит о новых системах воспитания, — он и тут
не знает, в чем заключается ее сущность и
не составит ли она несчастие его детей.
Роман ее был непродолжителен. Через неделю Аигин собрался так же внезапно, как внезапно приехал. Он
не был особенно нежен с нею,
ничего не обещал,
не говорил о том, что они когда-нибудь встретятся, и только однажды спросил,
не нуждается ли она. Разумеется, она ответила отрицательно. Даже собравшись совсем, он
не зашел к ней проститься, а только, проезжая в коляске мимо школы, вышел из экипажа и очень тихо постучал указательным пальцем в окно.
Наконец наступил сентябрь, и опять начались классы. Анна Петровна едва держалась на ногах, но исправно посещала школу. Ученики, однако ж, поняли, что она виновата и
ничего им сделать
не смеет. Начались беспорядки, шум, гвалт. Некоторые мальчики вполне явственно
говорили:"С приплодцем!"; другие уверяли, что у них к будущей масленице будет
не одна, а разом две учительницы. Положение день ото дня становилось невыносимее.
— Какие вы глупости
говорите! Повторяю вам: теперь я
ничего не могу, а вот когда вашего мужа к суду позовут, тогда пусть он придет ко мне.
Я решительно недоумевал. Может ли городничий выпороть совершеннолетнего сына по просьбе отца? Может ли отец выгнать сына из его собственной квартиры? — все это представлялось для меня необыкновенным, почти похожим на сказку. — Конечно,
ничего подобного
не должно быть,
говорил здравый смысл, а внутреннее чувство между тем подсказывало: отчего же и
не быть, ежели в натуре оно есть?..
— Я
ничего особенного от жизни
не требую, —
говорил он нередко, — и нахожу, что она дает совершенно достаточно, чтобы удовлетворить меня.
Нечего и
говорить, что
ничего подобного в мыслях Крутицына
не было.
Но та, сестры не замечая, // В постеле с книгою лежит, // За листом лист перебирая, // И
ничего не говорит. // Хоть не являла книга эта // Ни сладких вымыслов поэта, // Ни мудрых истин, ни картин, // Но ни Виргилий, ни Расин, // Ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека, // Ни даже Дамских Мод Журнал // Так никого не занимал: // То был, друзья, Мартын Задека, // Глава халдейских мудрецов, // Гадатель, толкователь снов.
Неточные совпадения
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я
ничего не могу сказать. Да и странно
говорить: нет человека, который бы за собою
не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого
говорят.
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с
ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись,
говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы!
не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
В желудке-то у меня… с утра я
ничего не ел, так желудочное трясение…» — да-с, в желудке-то у Петра Ивановича… «А в трактир, —
говорит, — привезли теперь свежей семги, так мы закусим».
Почтмейстер. Нет, о петербургском
ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы
не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет,
говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да
говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока
не войдет в комнату,
ничего не расскажет!