Неточные совпадения
Все мы каждодневно читаем эти известия, но едва ли многим приходит на мысль спросить себя:
в силу чего же живет современный человек? и каким образом
не входит он
в идиотизм от испуга?
Но к ней прибавилась и еще бесспорная истина, что жизнь
не может и
не должна оставаться неподвижною, как бы ни совершенны казались
в данную минуту придуманные для нее формы; что она идет вперед и развивается, верная общему принципу,
в силу которого всякий новый успех, как
в области прикладных наук, так и
в области социологии, должен принести за собою новое благо, а отнюдь
не новый недруг, как это слишком часто оказывалось доныне.
Главное, поддержать
в исправности
силы, необходимые для летней страды.
Не наедаться, а именно только
в меру себя поддерживать. А как и чем этого достигнуть — вопрос второстепенный.
Но с"полною чашей"приходит и старость. Мало-помалу
силы слабеют; он
не может уже идти сорок вёрст за возом
в город и
не выносит тяжелой работы. Старческое недомогание обступает со всех сторон; он долго перемогает себя, но наконец влезает на печь и замолкает.
И действительно, «гольтепа» подчинилась, и
не только
в силу тяготеющего над ней рока, но и
не без некоторой доли сознательности.
Он
не гонится за большими сельскохозяйственными предприятиями, ибо знает, что
сила его
не тут, а
в той неприступной крепости, которую он создал себе благодаря кабаку и торговым оборотам.
— А все-таки машина
не останавливается! — размышляет про себя Генечка, — вот что значит раз пустить ее
в ход! вот какую
силу представляет собой идея государства! Покуда она
не тронута, все функции государства совершаются сами собой!
Теперь он даже
в пирожную ходить
не может; и денег нет, и
силы тают с каждым днем. С трудом Анна Ивановна уговорила его
не отказываться от скудного обеда
в два блюда, обнадежив, что
не все еще пропало и что со временем она возвратит свои издержки.
— А то вы думаете? — говорит он, — все зло именно
в этой пакостной литературе кроется! Я бы вот такого-то…
Не говоря худого слова, ой-ой, как бы я с ним поступил! Надо зло с корнем вырвать, а мы мямлим! Пожар уж
силу забрал, а мы только пожарные трубы из сараев выкатываем!
"Простите меня, милая Ольга Васильевна, — писал Семигоров, — я
не соразмерил
силы охватившего меня чувства с теми последствиями, которые оно должно повлечь за собою. Обдумав происшедшее вчера, я пришел к убеждению, что у меня чересчур холодная и черствая натура для тихих радостей семейной жизни.
В ту минуту, когда вы получите это письмо, я уже буду на дороге
в Петербург. Простите меня. Надеюсь, что вы и сами
не пожалеете обо мне.
Не правда ли? Скажите: да,
не пожалею. Это меня облегчит".
После этого он зачастил
в школу. Просиживал
в продолжение целых уроков и
не спускал с учительницы глаз. При прощании так крепко сжимал ее руку, что сердце ее беспокойно билось и кровь невольно закипала. Вообще он действовал
не вкрадчивостью речей,
не раскрытием новых горизонтов, а
силою своей красоты и молодости. Оба были молоды,
в обоих слышалось трепетание жизни. Он посетил ее даже
в ее каморке и похвалил, что она сумела устроиться
в таком жалком помещении. Однажды он ей сказал...
Ежели Непомнящий
не может ответить на вопрос, откуда и зачем он появился на арену газетной деятельности, то он очень хорошо знает,
в силу чего существование и процветание его вполне обеспечены.
В отношении к Ахбедному та же задача представляется как раз наоборот: он знает, откуда и зачем он пришел, и
не может ответить на вопрос, насколько обеспечено его существование
в будущем.
— Приказывать —
не мое дело. Я могу принять меры — и больше ничего. Всему злу корень — учитель Воскресенский, насчет которого я уже распорядился… Ах, Николай Николаич! Неужели вы думаете, что мне самому
не жаль этой заблуждающейся молодой девицы? Поверьте мне, иногда сидишь вот
в этом самом кресле и думаешь: за что только гибнут наши молодые
силы?
Никаких определенных намерений
в его голове
не шевелилось, никакого предвидения: все это заменилось непреодолимой
силою рока.
Прародитель, лежа
в проказе на гноище, у ворот города, который видел его могущество, богатство и
силу, наверное,
не страдал так сильно, как страдал Имярек, прикованный недугом к покойному креслу, перед письменным столом,
в теплом кабинете. Другие времена, другие нравы, другие песни.
Портретная галерея, выступавшая вперед, по поводу этих припоминаний, была далеко
не полна, но дальше идти и надобности
не предстояло. Сколько бы обликов ни выплыло из пучины прошлого, все они были бы на одно лицо, и разницу представили бы лишь подписи.
Не в том сущность вопроса, что одна разновидность изнемогает по-своему, а другая по-своему, а
в том, что все они одинаково только изнемогают и одинаково тратят свои
силы около крох и мелочей.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам
не знаю, неестественная
сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда
не чувствовал.
Не могу,
не могу! слышу, что
не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй,
не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской
силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся //
В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока
не пустит по миру, //
Не отойдя сосет!
Пастух уж со скотиною // Угнался; за малиною // Ушли подружки
в бор, //
В полях трудятся пахари, //
В лесу стучит топор!» // Управится с горшочками, // Все вымоет, все выскребет, // Посадит хлебы
в печь — // Идет родная матушка, //
Не будит — пуще кутает: // «Спи, милая, касатушка, // Спи,
силу запасай!
Молиться
в ночь морозную // Под звездным небом Божиим // Люблю я с той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней
не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, // Тем легче становилося, // И
силы прибавлялося, // Чем чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
—
Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да
в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его //
Не слезы — кровь течет! //
Не знаю,
не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты,
сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!