Неточные совпадения
И зачем Баттенберг воротился? Пожил
в княжеском конаке, пожуировал — и будет. Наконец совсем было уехал — вдруг телеграмма: «Возвращайтесь!
нашли надежную прислугу». И он возвратился. Даже не спросил себя: достаточно ли надежна прислуга и долго ли ему придется опять пожуировать. Жить бы да поживать ему где-нибудь
в Касселе или Гомбурге, на хлебах у нескольких монархов —
Все это я не во сне видел, а воочию. Я слышал, как провинция наполнялась криком, перекатывавшимся из края
в край; я видел и улыбки, и нахмуренные брови; я ощущал их действие на самом себе. Я помню так называемые «столкновения»,
в которых один толкался, а другой думал единственно о том, как бы его не затолкали вконец. Я не только ничего не преувеличиваю, но, скорее, не
нахожу настоящих красок.
Спустимся еще ступенью ниже —
в деревню, и мы
найдем ее всецело отданною
в жертву мелочам.
Хотя закон, изданный, впрочем, уже
в нынешнем столетии, и воспрещал продажу людей
в одиночку, но
находили средства обходить его.
Вспомните дореформенное административное устройство (я не говорю о судах, которые были безобразны), и вы
найдете, что
в нем была своего рода стройность.
Конечно, пройдут десятки лет, и массы приобыкнут,
найдут новые источники существования, так что,
в общем, изменение произойдет даже к лучшему.
Затем он круглый год льет
в кашу не коровье масло, а конопляное, хотя первое можно
найти дома, а второе нужно купить, и оно обойдется почти не дешевле коровьего — почему? — потому что налей мужику коровьего масла, он вдвое каши съест.
Свежую убоину он употребляет только по самым большим праздникам, потому что она дорога, да
в деревне ее, пожалуй, и не
найдешь, но главное потому, что тут уж ему не сладить с расчетом: каково бы ни было качество убоины, мужик набрасывается на нее и наедается ею до пресыщения.
У детей с утра до вечера головки болят; днем
в хорошую погоду они на воздухе,
в саду, но
в дождь приюта
найти не могут.
Яма,
в которой стояла усадьба, вполне удовлетворяла его; он
находил, что зимою
в ней теплее.
— Что твой Зверков! Он и думать забыл о тебе! Зверков! — вот о ком вспомнил! Надо самим ехать
в Петербург. Поселишься там — и товарищи о тебе вспомнят. И сына определишь, и сам место
найдешь. Опять человеком сделаешься.
Зимой ему посвободнее. Но и тут он
нашел себе занятие: ябеды пишет. Доносит на священника, что он
в такой-то царский день молебна не служил; на Анпетова — что он своим примером
в смущение приводит; на сельского старосту — что он, будучи вызван
в воскресенье к исправнику, так отважно выразился, что даже миряне потупили очи.
Зачем запасаться дома, зачем копить, коль скоро все
в лавочке
найти можно?!
И бежит домой, обшаривает двор и наконец где-нибудь
в пустом хлеву, где осенью поросенка откармливали,
находит остов тележного рыдвана.
И длится эта изнурительная канитель целыми годами и
находит доступ
в публику то при помощи уличных слухов, то при посредстве газетных известий. У Подхалимова дыханье
в зобу сперло от внутреннего ликованья; он со всеми курьерами передружился, лишь бы подслушивали у дверей и сообщали ему самые свежие новости.
Директор одобрил записку всецело, только тираду о страстях вычеркнул,
найдя, что
в деловой бумаге поэзии и вообще вымыслов допустить нельзя. Затем положил доклад
в ящик, щелкнул замком и сказал, что когда наступит момент, тогда все, что хранится
в ящике, само собой выйдет оттуда и увидит свет.
Но, по зрелом рассуждении,
нашел, что еще рано садиться
в гнездо, и предпочел сохранить независимость.
— Одна. Отец давно умер, мать —
в прошлом году. Очень нам трудно было с матерью жить — всего она пенсии десять рублей
в месяц получала. Тут и на нее и на меня; приходилось хоть милостыню просить. Я, сравнительно, теперь лучше живу. Меня счастливицей называют. Случай как-то помог, работу
нашла. Могу комнату отдельную иметь, обед; хоть голодом не сижу. А вы?
Действительно, Николай уже прошел гимназический курс и готовился поступить
в университет, когда Андрей Тимофеич вызвал его к себе,
находя, что учиться довольно.
Наконец, есть книги. Он будет читать,
найдет в чтении материал для дальнейшего развития. Во всяком случае, он даст, что может, и не его вина, ежели судьба и горькие условия жизни заградили ему путь к достижению заветных целей, которые он почти с детства для себя наметил. Главное, быть бодрым и не растрачивать попусту того, чем он уже обладал.
В такие эпохи выбрасывается на улицу громадное множество материально и нравственно оголтелых личностей и
находит себе питание
в совершающемся брожении.
В рядах ненавистников вы
найдете всех, которых внезапно наступившее брожение застигло врасплох.
Однако с течением времени и это скромное правило перестает уж казаться достаточным. Солидный человек все больше и больше сближается с ненавистником, благоговейно выслушивает его и поддакивает. По-видимому, он
находит это и небезвыгодным для себя. Наконец, он и за собственный счет начинает раздувать
в своем сердце пламя ненавистничества.
— Нет, и ваша жизнь переполнена крохами, только вы иначе их называете. Что вы теперь делаете? что предстоит вам
в будущем? Наверно, вы мечтаете о деятельности, о возможности быть полезною; но разберите сущность ваших мечтаний, и вы
найдете, что там ничего, кроме крох, нет.
В полной и на этот раз уже добровольно принятой бездеятельности она бродила по комнатам, не
находя для себя удовлетворения даже
в чтении.
В ушах ее раздавались слова:"Нет, вы не бедная, вы — моя!"Она чувствовала прикосновение его руки к ее талии; поцелуй его горел на ее губах. И вдруг все пропало… куда? почему?
Иногда и у нее,
в качестве председательницы какой-нибудь субкомиссии, собирались"хорошие люди", толковали, решали вопросы, но, надо сказать правду, большинство этих решений формулировалось словами: нельзя ли как-нибудь
найти путь к такому-то лицу? например, к тому-то, через того-то? нельзя ли воспользоваться приездом такого-то и при посредстве такого-то предложить ему принять
в «нашем» деле участие?
—
Нашли кому завидовать… миллионщицы! — отшучивалась сирота, но
в душе совершенно правильно рассудила, что и девяносто восемь рублей на полу не поднимешь; что девяносто восемь рублей да проценты с капитала, вырученного за проданное имущество, около ста двадцати рублей — это уж двести осьмнадцать, да пенсии накопится к ее выходу около тысячи рублей — опять шестьдесят рублей…
Подписчик драгоценен еще и
в том смысле, что он приводит за собою объявителя. Никакая кухарка, ни один дворник не пойдут объявлять о себе
в газету, которая считает подписчиков единичными тысячами. И вот из скромных дворнических лепт образуется ассигнационная груда.
Найдут ли алчущие кухарки искомое место — это еще вопрос; но газетчик свое дело сделал; он спустил кухаркину лепту
в общую пропасть, и затем ему и
в голову не придет, что эта лепта составляет один из элементов его благосостояния.
Маню точно кто сзади
в шею укусил. Лицо ее пламенеет, и она быстро ныряет им
в тарелку, храня глубокое молчание. Но на него
нашел добрый стих, и он продолжает благодушествовать.
Консультация подала мнение
в пользу второго вора, основываясь на том соображении, что все равно — первому вору суда не миновать; но
в то же время
нашла справедливым, чтобы второй вор уплатил первому хоть десять тысяч рублей на обзаведение
в не столь отдаленных местах.
Последнее, впрочем,
в значительной мере упрощало его задачу, ибо ежели есть
в запасе такой твердый оплот, как неожиданность, то ложь перестает быть ложью и
находит для себя полное оправдание
в словах:"Помилуйте! — два часа тому назад я сам собственными ушами слышал!"
Бодрецов воспользовался этим чрезвычайно ловко. Не принимая лично участия
в общем угаре, он благодаря старым связям везде имел руку и сделался как бы средоточием и историографом господствовавшей паники. С утра он уж был начинен самыми свежими новостями. Там-то открыли то-то; там
нашли список имен; там, наконец… Иногда он многозначительно умолкал, как бы заявляя, что знает и еще кой-что, но дальше рассказывать несвоевременно…
Каждый пороется у себя
в памяти и непременно какое-нибудь сеченье да
найдет…
"Всю жизнь провел
в битье, и теперь срам настал, — думалось ему, — куда деваться? Остаться здесь невозможно — не выдержишь! С утра до вечера эта паскуда будет перед глазами мыкаться. А ежели ей волю дать — глаз никуда показать нельзя будет. Без работы, без хлеба насидишься, а она все-таки на шее висеть будет. Колотить ежели, так жаловаться станет, заступку
найдет. Да и обтерпится, пожалуй, так что самому надоест… Ах, мочи нет, тяжко!"
Мысль бежать
в Москву неотступно представлялась его уму. Бежать теперь же, не возвращаясь домой, — кстати, у него
в кармане лежала зелененькая бумажка.
В Москве он
найдет место; только вот с паспортом как быть? Тайком его не получишь, а узнают отец с матерью — не пустят. Разве без паспорта уйти?
Не раз случалось ему встречаться
в трактирах с земляками, и он предпочитал говорить им, что живет совсем без паспорта, не может
найти места и шатается по ночлежным домам.
В конце концов, он уже с трудом
находил себе места и действительно целыми неделями шатался по ночлежным домам, содержа себя случайною поденною работою.
Он уверял на суде, что не украл, а
нашел паспорт
в кармане вымененного пальто, и при этом откровенно рассказал свою мученическую жизнь.
— Ты иронизируешь?
находишь, что все это мелочи? Но что же делать, если ничего более крупного
в жизни не видится?
В этом отношении он остался верен отцовским «принципам» и
находил, что сословная честь требует неизменной преданности исключительно сословному знамени.
— Во всяком обеде
найдешь два-три блюда очень приличных, — говорил он, — и притом таких, от которых не чувствуется
в желудке никакой тяжести. Все здесь так устроено, чтобы питание, без ущерба
в гастрономическом смысле, не вредило лечению, но, напротив, содействовало.
В эпохи нравственного и умственного умаления, когда реальное дело выпадает из рук, подобные фантасмагории совершаются нередко. Не
находя удовлетворений
в действительной жизни, общество мечется наудачу и
в изобилии выделяет из себя людей, которые с жадностью бросаются на призрачные выдумки и
в них обретают душевный мир. Ни споры, ни возражения тут не помогают, потому что, повторяю,
в самой основе новоявленных вероучений лежит не сознательность, а призрачность. Нужен душевный мир — и только.