Неточные совпадения
Наводит тучи, из которых,
в продолжение
целых месяцев, льют дожди; наполняет страну ветрами, наворачивает камни на камни, зарывает деревни на восемь месяцев
в снега и, наконец,
в последнее время выслала сюда тьму-тьмущую русских пионеров.
Правда, что Наполеон III оставил по себе
целое чужеядное племя Баттенбергов,
в виде Наполеонидов, Орлеанов и проч. Все они бодрствуют и ищут глазами, всегда готовые броситься на добычу. Но история сумеет разобраться
в этом наносном хламе и отыщет, где находится действительный центр тяжести жизни. Если же она и упомянет о хламе, то для того только, чтобы сказать: было время такой громадной душевной боли, когда всякий авантюрист овладевал человечеством без труда!
Все дурное, неправое и безнравственное назревает под влиянием смуты, заставляющей общество метаться из стороны
в сторону без руководящей
цели, без всякого сознания сущности этих беспорядочных метаний.
Прерогативы власти — это такого рода вещь, которая почти недоступна вполне строгому определению. Здесь настоящее гнездилище чисто личных воззрений и оценок, так что ежели взять два крайних полюса этих воззрений, то между ними найдется очень мало общего. Все тут неясно и смутно: и пределы, и степень, и содержание. Одно только прямо бросается
в глаза — это власть для власти, и, само собой разумеется, только одна эта
цель и преследуется с полным сознанием.
Людей продавали и дарили, и
целыми деревнями, и поодиночке; отдавали
в услужение друзьям и знакомым; законтрактовывали партиями на фабрики, заводы,
в судовую работу (бурлачество); торговали рекрутскими квитанциями и проч.
Не дозволяли дворовым вступать
в браки и продавали мужчин (особенно поваров, кучеров, выездных лакеев и вообще людей, обученных какому-нибудь мастерству) поодиночке, с придачею стариков, отца и матери, — это называлось продажей
целым семейством; выдавали девок замуж
в чужие вотчины — это называлось: продать девку на вывод.
Словом сказать, образовался
целый помещичий бред, имевший
целью обеспечить спокойствие
в будущем.
И вслед за этим нагрянули
целой толпой
в губернский город с жалобами на то, что накануне освобождения их сделали вольными помимо их желания.
Было время, когда люди выкрикивали на площадях: „слово и дело“, зная, что их ожидает впереди застенок со всеми ужасами пытки. Нередко они возвращались из застенков
в „первобытное состояние“, живые, но искалеченные и обезображенные; однако это нимало не мешало тому, чтобы у них во множестве отыскивались подражатели. И опять появлялось на сцену „слово и дело“, опять застенки и пытки… Словом сказать,
целое поветрие своеобразных „мелочей“.
Жандарм утирал слезы; прокурор с
целою армией стряпчих собирал слезы
в урны.
В результате оказывалось нечто вроде игры
в casse-tete, [головоломку (франц.)] где каждая фигурка плотно вкладывается
в другую, покуда не образуется нечто
целое, долженствующее выполнить из кучи кусочков нарисованную
в книжке фигуру, не имеющую никакого значения вне процесса игры.
Его смущал вопрос об удалении нечистот из помещений фаланстеров, и для разрешения его он прибегнул к когортам самоотверженных, тогда как
в недалеком будущем дело устроилось проще — при помощи ватерклозетов, дренажа, сточных труб и, наконец,
целого подземного города, образец которого мы видим
в катакомбах Парижа.
Скотину он тоже закармливает с осени. Осенью она и сена с сырцой поест, да и тело скорее нагуляет. Как нагуляет тело, она уж зимой не много корму запросит, а к весне, когда кормы у всех к концу подойдут, подкинешь ей соломенной резки — и на том бог простит. Все-таки она до новой травы выдержит, с
целыми ногами
в поле выйдет.
Сам с взрослыми сыновьями —
целый день
в лесу, готовит дрова и сучья; или молотит на гумне, справляет на зиму сбрую.
Выглянет солнышко — деревня оживет. Священник со всею семьей спешит возить снопы, складывать их
в скирды и начинает молотить. И все-таки оказывается, что дожди свое дело сделали; и зерно вышло легкое, и меньше его. На
целых двадцать пять процентов урожай вышел меньше против прошлогоднего.
Целое лето кипит
в доме работа.
После
целого года работы и неустанных хлопот приводится
в действие двойная бухгалтерия. Сводятся счета. Оказывается — доход уж есть, но маленький, около двухсот рублей.
— Чего думать!
Целый день с утра до вечера точно
в огне горим. И
в слякоть и
в жару — никогда покоя не знаем. Посмотри, на что я похожа стала! на что ты сам похож! А доходов все нет. Рожь сам-двенадцать,
в молоке хоть купайся, все
в полном ходу — хоть на выставку, а
в результате… триста рублей!
И полеводство свое он расположил с расчетом. Когда у крестьян земля под паром, у него, через дорогу, овес посеян. Видит скотина — на пару ей взять нечего, а тут же, чуть не под самым рылом,
целое море зелени. Нет-нет, да и забредет
в господские овсы, а ее оттуда кнутьями, да с хозяина — штраф. Потравила скотина на гривенник, а штрафу — рубль."Хоть все поле стравите — мне же лучше! — ухмыляется Конон Лукич, — ни градобитиев бояться не нужно, ни бабам за жнитво платить!"
Без думы, не умея различить добра от зла, не понимая уроков прошлого и не имея
цели в будущем, он жил со дня на день, веселый, праздный и счастливый своею невежественностью.
Заглянемте утром
в его квартиру. Это очень уютное гнездышко, которое француз-лакей Шарль содержит
в величайшей опрятности. Это для него тем легче, что хозяина почти
целый день нет дома, и, стало быть, обязанности его не идут дальше утра и возобновляются только к ночи. Остальное время он свободен и шалопайничает не плоше самого Ростокина.
— Прытки вы очень! У нас-то уж давно написано и готово, да первый же Петр Николаич по полугоду
в наши проекты не заглядывает. А там найдутся и другие рассматриватели…
целая ведь лестница впереди! А напомнишь Петру Николаичу — он отвечает:"Момент, любезный друг, не такой! надо момент уловить, — тогда у нас разом все проекты как по маслу пройдут!"
И длится эта изнурительная канитель
целыми годами и находит доступ
в публику то при помощи уличных слухов, то при посредстве газетных известий. У Подхалимова дыханье
в зобу сперло от внутреннего ликованья; он со всеми курьерами передружился, лишь бы подслушивали у дверей и сообщали ему самые свежие новости.
Целый месяц после свадьбы они ездили с визитами и принимали у себя,
в своем гнездышке. Потом уехали
в усадьбу к ней, и там началась настоящая poeme d'amour. [поэма любви (франц.)] Но даже
в деревне, среди изъявлений любви, они успевали повеселиться; ездили по соседям, приглашали к себе, устраивали охоты, пикники, кавалькады. Словом сказать, не видали, как пролетело время и настала минута возвратиться из деревенского гнездышка
в петербургское.
Люберцев не держит дома обеда, а обедает или у своих (два раза
в неделю), или
в скромном отельчике за рубль серебром. Дома ему было бы приятнее обедать, но он не хочет баловать себя и боится утратить хоть частичку той выдержки, которую поставил
целью всей своей жизни. Два раза
в неделю — это, конечно, даже необходимо;
в эти дни его нетерпеливо поджидает мать и заказывает его любимые блюда — совестно и огорчить отсутствием. За обедом он сообщает отцу о своих делах.
Хотя свет этот начинал уже походить на тусклое освещение, разливаемое сальной свечой подьячего, но от окончательного подьячества его спасли связи и старая складка государственности, приобретенная еще
в школе. Тем не менее он и от чада сальной свечки был бы не прочь, если б убедился, что этот чад ведет к
цели.
— Как из-за чего? Жизнь-то не достается даром. Вот и теперь мы здесь роскошествуем, а уходя все-таки сорок пять копеек придется отдать. Здесь сорок пять,
в другом месте сорок пять, а
в третьем и
целый рубль… надо же добыть!
Может быть, при других обстоятельствах, при иной школе, сердца их раскрылись бы и для иных идеалов, но труд без содержания, труд, направленный исключительно к
целям самосохранения, окончательно заглушил
в них всякие зачатки высших стремлений.
Только
в последнее время,
в Петербурге, он начал понимать, что за ученьем может стоять
целый разнообразный мир отношений.
Наконец, есть книги. Он будет читать, найдет
в чтении материал для дальнейшего развития. Во всяком случае, он даст, что может, и не его вина, ежели судьба и горькие условия жизни заградили ему путь к достижению заветных
целей, которые он почти с детства для себя наметил. Главное, быть бодрым и не растрачивать попусту того, чем он уже обладал.
Нередко убежденного писателя обступает
целая толпа доброжелателей, которые выпытывают его мысль и, успев
в своем предательском предприятии, отдают эту мысль, — разумеется, снабженную своеобразными комментариями, —
в жертву поруганию.
Нужен
целый ряд заражающих примеров,
целая растлевающая система воспитания, наконец, продолжительный жизненный процесс,
в котором главное содержание составляет праздность, чтобы произвести нравственное чудовище.
В каких-нибудь десять минут приобретает необходимое, чтобы не ударить лицом
в грязь, познания — и прав на
целый день.
Это означает, что народилась
целая уйма солидных людей, которые уже не довольствуются скромным казанским мылом, но, ввиду обуявшей их жажды почестей и оживления надежд, начинают ощущать потребность
в более тонких мылах, с запахом вроде Violette de Parme или Foin coupe.
Без сознанного повода, без
цели, без разумения он накидывается на намеченную жертву, впивается
в нее когтями и грызет.
Она реже захаживала
в кабинет мужа, реже присаживалась к нему на колени и
целые дни проводила
в совещаниях с охранительницами Верочкиной юности.
Софья Михайловна,
в свою очередь, ничего доказать не могла и только
целыми днями дулась. Можно было предвидеть, что немке недолго ужиться у нее, если бы Софья Михайловна не сообразила, что ежели откажет гувернантке, то, чего доброго, Ардальон Семеныч и на стороне ее устроит.
— С у-до-воль-стви-ем! — с чувством повторил Тюрбо,
целуя своего покровителя
в плечо.
Она сообщила об этом выговоре Ардаше, и он
в тот же вечер поспешил сделать предложение. Ну, после этого, конечно… о! это была
целая поэма!
— Коли хотите, она не столько опасна, сколько не вполне нравственна и
в высшей мере надоедлива. Совестно лукавить и невыносимо скучно выслушивать пустяки, серьезно изрекаемые
в качестве истин. Требователен нынешний влиятельный человек и даже назойлив. Ни одной уступки вы от него не дождетесь иначе, как ценою
целого потока пустопорожних речей. Но что же делать?
Кровь не кипела
в его жилах, глаза не туманились страстью, но он чувствовал себя как бы умиротворенным, достигшим заветной
цели, и
в этот миг совершенно искренно желал, чтобы этот сердечный мир, это душевное равновесие остались при нем навсегда.
Целый час они провели
в взаимных признаниях и
в задушевной беседе о предстоящих радостях жизни.
В полной и на этот раз уже добровольно принятой бездеятельности она бродила по комнатам, не находя для себя удовлетворения даже
в чтении.
В ушах ее раздавались слова:"Нет, вы не бедная, вы — моя!"Она чувствовала прикосновение его руки к ее талии;
поцелуй его горел на ее губах. И вдруг все пропало… куда? почему?
— Дело
в том, — объяснил ей Семигоров, — что общество ваше хотя и дозволенное и
цели его вполне одобрительны, но пальца ему
в рот все-таки не клади.
В продолжение
целой зимы она прожила
в чаду беспрерывной сутолоки, не имея возможности придти
в себя, дать себе отчет
в своем положении. О будущем она, конечно, не думала: ее будущее составляли те ежемесячные пятнадцать рублей, которые не давали ей погибнуть с голода. Но что такое с нею делается? Предвидела ли она, даже
в самые скорбные минуты своего тусклого существования, что ей придется влачить жизнь, которую нельзя было сравнить ни с чем иным, кроме хронического остолбенения?
После этого он зачастил
в школу. Просиживал
в продолжение
целых уроков и не спускал с учительницы глаз. При прощании так крепко сжимал ее руку, что сердце ее беспокойно билось и кровь невольно закипала. Вообще он действовал не вкрадчивостью речей, не раскрытием новых горизонтов, а силою своей красоты и молодости. Оба были молоды,
в обоих слышалось трепетание жизни. Он посетил ее даже
в ее каморке и похвалил, что она сумела устроиться
в таком жалком помещении. Однажды он ей сказал...
Целое после-обеда после этого она была как
в чаду, не знала, что с нею делается. И жутко и сладко ей было
в одно и то же время, но ничего ясного. Хаос переполнял все ее существо; она беспокойно ходила по комнате, перебирала платья, вещи, не знала, что делать. Наконец, когда уже смерклось, от него пришел посланный и сказал, что Андрей Степаныч просит ее на чашку чая.
— Стрекоза живет по-стрекозиному, муравей — по-муравьиному. Что же тут странного, что стрекоза"лето
целое пропела"? Ведь будущей весной она и опять запела
в полях — стало быть, и на зиму устроилась не хуже муравья. А «Музыкантов» я совсем не понимаю. Неужели непременно нужно быть пьяницей, чтобы хорошо играть, например, на скрипке?
Несмотря на приближение 18-ти лет, сердце ее ни разу не дрогнуло. К хорошеньким и богатеньким девицам уже начали перед выпуском приезжать
в приемные дни, под именами кузенов и дяденек, молодые люди с хорошенькими усиками и с
целыми ворохами конфект. Она не прочь была полюбоваться ими и даже воскликнуть...
— Ты очень хорошо сделала, что пораньше приехала, — сказала она, — а то мы не успели бы наговориться. Представь себе, у меня
целый день занят!
В два часа — кататься, потом с визитами, обедаем у тети Головковой, вечером —
в театр. Ах, ты не можешь себе представить, как уморительно играет
в Михайловском театре Берне!