Неточные совпадения
Говорят, будто Баттенберг прослезился, когда ему доложили: «Карета готова!» Еще бы! Все лучше
быть каким ни на
есть державцем, нежели играть на бильярде в берлинских кофейнях. Притом же, на
первых порах, его беспокоит вопрос: что скажут свои? папенька с маменькой, тетеньки, дяденьки, братцы и сестрицы? как-то встретят его прочие Баттенберги и Орлеаны? Наконец, ему ведь придется отвыкать говорить: «Болгария — любезное отечество наше!» Нет у него теперь отечества, нет и не
будет!
Во-первых, им не нужно
было давать «дней» для работы на себя, а можно
было каждодневно томить на барской работе; во-вторых, при их посредстве можно
было исправлять рекрутчину, не нарушая целости и благосостояния крестьянских семей.
Для помещиков эта операция
была, несомненно, выгодна. Во-первых, Чумазый уплачивал хорошую цену за одни крестьянские тела; во-вторых, оставался задаром крестьянский земельный надел, который в тех местах имеет значительную ценность. Для Чумазого выгода заключалась в том, что он на долгое время обеспечивал себя дешевой рабочей силой. Что касается до закабаляемых, то им оставалась в удел надежда, что невзгода настигает их… в последний раз!
И не право оно, во-первых, потому, что в основании социологических изысканий лежит предусмотрительность, которая всегда
была главным и существенным основанием развития человеческих обществ, и, во-вторых, потому, что ежели и справедливо, что утопии производили в массах известный переполох, то причину этого нужно искать не в открытом обсуждении идеалов будущего, а скорее в стеснениях и преследованиях, которыми постоянно сопровождалось это обсуждение.
Наняли для Генечки скромную квартиру (всего две комнаты), чистенько убрали, назначили на
первое время небольшое пособие, справили новоселье, и затем молодой Люберцев начал новую жизнь под личною ответственностью, но с сознанием, что отцовский глаз зорко следит за ним и что, на случай нужды, ему всегда
будет оказана помощь и дан добрый совет.
Вообще, на
первых порах, трудно
было разобрать, серьезно ли он говорит или иронически.
— Мне что делается! я уж стар, и умру, так удивительного не
будет… А ты береги свое здоровье, мой друг! это —
первое наше благо. Умру, так вся семья на твоих руках останется. Ну, а по службе как?
— Это и всегда так бывает на
первых порах. Все равно как у портных: сначала на лоскутках шить приучают, а потом и настоящее дело дадут. Потерпи, не сомневайся. В свое время
будешь и шить, и кроить, и утюжить.
Ничем подобным не могли пользоваться Черезовы по самому характеру и обстановке их труда. Оба работали и утром, и вечером вне дома, оба жили в готовых, однажды сложившихся условиях и, стало
быть, не имели ни времени, ни привычки, ни надобности входить в хозяйственные подробности. Это до того въелось в их природу, с самых молодых ногтей, что если бы даже и выпал для них случайный досуг, то они не знали бы, как им распорядиться, и растерялись бы на
первом шагу при вступлении в практическую жизнь.
Однако ж главное все-таки
было в порядке, и черезовская удача продолжала не изменять. Семен Александрыч регистраторствовал с таким тактом, что начальник говорил про него:"В
первый раз вижу человека, который попал на свое место, — именно таков должен
быть истинный регистратор!"
Были бы хоть на
первых порах сыты.
Впрочем, надо сказать правду, что и газеты тогдашние немного опережали улицу в достоинстве предлагаемых новостей, так что, в сущности, не
было особенного резона платить деньги за то, что в
первой же мелочной лавке можно
было добыть даром.
Во-первых, она в
первый раз только сообразила, что у ангелочка
есть коленки, и, во-вторых — какая дерзость!
Когда она
была молоденькая и Ardalion, в
первый раз, схватил ее за коленки, — о, она отлично помнит этот момент!
Все именно так и случилось, как предначертала Софья Михайловна. За лето Верочка окрепла и нагуляла плечи, не слишком наливные, но и не скаредные — как раз в меру. В декабре, перед рождеством, Братцевы дали
первый бал. Разумеется, Верочка
была на нем царицей, и князь Сампантрё смотрел на нее из угла и щелкал языком.
С
первого же раза повел с Ольгой оживленный разговор, сообщил несколько пикантных подробностей из петербургской жизни, коснулся «вопросов», и, разумеется, по преимуществу тех, которым
была посвящена деятельность тетки — Надежды Федоровны.
Семигоров значительно постарел за семь лет. Он потолстел и обрюзг; лицо
было по-прежнему бледное, но неприятно одутловатое и совсем деревянное. Говорил он, впрочем, так же плавно и резонно, как и тогда, когда она в
первый раз увидела его.
Благодаря беготне дело сошло с рук благополучно; но затем предстояли еще и еще дела.
Первое издание азбуки разошлось быстро, надо
было готовиться к другому — уже без промахов. «Дивчину» заменили старухой и подписали: Домна; «Пана» заменили мужичком с топором за поясом и подписали: Потап-плотник. Но как попасть в мысль и намерения «критики»? Пожалуй,
будут сравнивать второе издание с
первым и скажут: а! догадались! думаете, что надели маску, так вас под ней и не узнают!
— Я именно для того и не пришел, — ответил батюшка, — чтоб вы с
первого же раза узнали настоящую
суть дела. Если б сегодня вы не узнали ее, все равно пришлось бы узнавать завтра.
Один Непомнящий науськивает весело и бойко; другой — производит то же самое с шипеньем и пеною у рта; третий — не знает, как ему
поспеть за двумя
первыми.
Но, выступая на арену деятельности, он не сообразил двух вещей: во-первых, что деятельность эта не имеет впереди ничего благоприятствующего, кроме таинственных веяний, которые могут
быть и не
быть и рассчитывать на которые во всяком случае рискованно; и, во-вторых, что общественное мнение, которое он имел в виду, построено на песке.
Консультация задлилась довольно поздно. Предстояло судиться двум ворам:
первый вор украл сто тысяч, а второй переукрал их у него. К несчастию,
первый вор погорячился и пожаловался на второго. Тогда
первого вора спросили:"А сам ты где сто тысяч взял?"Он смешался и просил позволения подумать. Возник вопрос: которому из двух взять грех на себя? — вот об этом и должна
была рассудить консультация. Очевидность говорила против
первого вора.
Но губернатор
был добрый и отнесся к
первой шалости Краснова снисходительно. Он намекнул, что ему не безызвестно о вчерашней выходке, но не обиделся ею.
Во всяком случае, я заранее убежден, что хоть я и не стратегик, но все сражения, которые замышляют мечтательные головы,
будут выиграны мною от
первого до последнего.
В особенности интересен он в трактирах и ресторанах, которые посещает охотно, хотя довольно редко, по причине частых приглашений в семейные дома. Во-первых, в ресторане всегда встретишь кучу знакомых, от которых можно тоже позаимствоваться новостями дня, а во-вторых, Бодрецов любит
поесть хорошо, в особенности на чужой счет.
Одна Болгария какую громадную популярность ему создала! Он
первый предсказал, что Баттенберга
будут возить. Сначала увезут, потом привезут, а потом и опять увезут — уж окончательно.
В течение месяца он успел объездить всех знакомых, которых сумел накопить во время своих кочеваний. Некоторые из этих знакомых уже достигли высоких постов; другие нажили хорошие состояния и жили в свое удовольствие; третьим, наконец, не посчастливилось. Но Бодрецов не забыл никого. К
первым он
был почтителен, со вторыми явил себя веселым собеседником, к третьим отнесся дружески, сочувственно. Только с очень немногими, уже вполне отпетыми, встретился не вполне дружелюбно, но и то с крайнею осторожностью.
Приказчик у нас
был, — так тот, бывало, позеленеет весь, как меня из рекрутского присутствия обратно привезут, и
первым долгом — колотить.
— Верю вам, что без предметов удобнее, да нельзя этого, любезный. Во-первых, как я уже сказал, казне деньги нужны; а во-вторых, наука такая
есть, которая только тем и занимается, что предметы отыскивает. Сначала по наружности человека осмотрит — одни предметы отыщет, потом и во внутренности заглянет, а там тоже предметы сидят. Разыщет наука, что следует, а чиновники на ус между тем мотают, да, как наступит пора, и начнут по городам разъезжать. И как только заприметят полезный предмет — сейчас протокол!
Он шел, не поднимая головы, покуда не добрался до конца города. Перед ним расстилалось неоглядное поле, а у дороги, близ самой городской межи, притаилась небольшая рощица. Деревья уныло качали разбухшими от дождя ветками; земля
была усеяна намокшим желтым листом; из середки рощи слышалось слабое гуденье. Гришка вошел в рощу, лег на мокрую землю и, может
быть, в
первый раз в жизни серьезно задумался.
Однако он продолжал упорствовать в трезвости. Надеялся, что «шутка» и без помощи вина поможет ему «угореть». Шутит да шутит, — смотришь, под конец так исшутится, что и совсем не человеком сделается. Тогда и легче
будет. И теперь мальчишки при его проходе рога показывают; но он уж не тот, что прежде: ухватит
первого попавшегося озорника за волосья и так отколошматит, что любо. И старики не претендуют, а хвалят его за это.
— Что ты натворил, черт лохматый! — упрекали его старики, — разве она в
первый раз? Каждую ночь ворочается пьяная. Смотри, как бы она на тебя доказывать не стала, как
будут завтра разыскивать.
В мое время последние месяцы в закрытых учебных заведениях бывали очень оживлены. Казенная служба (на определенный срок)
была обязательна, и потому вопрос о том, кто куда пристроится, стоял на
первом плане; затем выдвигался вопрос о том, что
будут давать родители на прожиток, и, наконец, вопрос об экипировке. Во всех углах интерната раздавалось...
Теперь, как я слышал, между воспитанниками интернатов уже существуют более серьезные взгляды на предстоящее будущее, но в сороковых годах разговоры вроде приведенного выше стояли на
первом плане и
были единственными, возбуждавшими общий интерес, и, несомненно, они не оставались без влияния на будущее.
Слов
было немного, но в тоне, которым
были произнесены слова:"ваш друг", заключалась целая поэма. Во всяком случае, в эту минуту в
первый раз, но все еще смутно, мелькнула мне мысль, что в «принципах» известной окраски, если даже они залегли в общее миросозерцание в тех чуждых надменности формах, в каких их воспринял Валерушка, может существовать своего рода трещина, сквозь которую просачивается исключительность и относительно «своих», но менее фаворизированных фортуною.
Словом сказать, пробуждение
было полное, и, разумеется, одно из
первых украшений его составлял тогдашний premier amoureux, [
первый любовник (франц.)] В. А. Кокорев, который на своем образном языке называл его «постукиваньем».
Но, повторяю, это
было лишь сонное видение, которое, впрочем, не мешало жить,"как другие живут"(дело
было в самый разгар крепостного права и обязательной бюрократической деятельности), и которое рассеялось при
первом же столкновении с действительностью. Столкновение это не замедлило.