— И добро бы я не знал, на какие деньги они пьют! — продолжал волноваться Гришка, —
есть у старика деньги, есть! Еще когда мы крепостными были, он припрятывал. Бывало, нарвет фруктов, да ночью и снесет к соседям, у кого ранжерей своих нет. Кто гривенничек, кто двугривенничек пожертвует… Разве я не помню! Помню я, даже очень помню, как он гривенники обирал, и когда-нибудь все на свежую воду выведу! Ах, сделай милость! Сами пьют, а мне не только не поднесут, даже в собственную мою квартиру не пущают!
Неточные совпадения
— Ну, черт с вами! Вот сын
у меня растет; может
быть, он хозяйничать захочет. Дам ему тогда денег на обзаведение, и пускай он хлопочет. Только вот лес пуще всего береги,
старик! Ежели еще раз порубку замечу — спуску не дам!
Но этого мало:
у нее
есть дядя, старый холостяк, и ежели он не женится — куда ему,
старику! — то и его именье (третий сахарный завод) со временем перейдет к ней.
По этому случаю
у стариков Люберцевых
был экстраординарный обед. Подавали шампанское и
пили здоровье новобранца. Филипп Андреич сиял; Анна Яковлевна (мать) плакала от умиления; сестрицы и братцы говорили:"Je vous felicite". [Поздравляю (франц.)] Генечка
был несколько взволнован, но сдерживался.
Сверх того,
старик не скрывал от себя, что Ольга
была некрасива (ее и в институте звали дурнушкой), а это тоже имеет влияние на судьбу девушки. Лицо
у нее
было широкое, расплывчатое, корпус сутулый, приземистый. Не могла она нравиться. Разве тот бы ее полюбил, кто оценил бы ее сердце и ум. Но такие ценители вообще представляют исключение, и уж, разумеется, не в деревне можно
было надеяться встретить их.
Она старалась гнать их от себя, заменять более реальною пищею — воспоминаниями прошлого; но последние
были так малосодержательны и притом носили такой ребяческий характер, что останавливаться на них подолгу не представлялось никакого резона.
У нее существовал, впрочем, в запасе один ресурс — долг самоотвержения относительно отца, и она охотно отдалась бы ему; но
старик думал, что стесняет ее собою, и предпочитал услугу старого камердинера.
— Ах, хороша девица! — хвалил он свою невесту, — и из себя хороша, и скромница, и стирать белье умеет. Я
буду портняжничать, она — по господам стирать станет ходить. А квартира
у нас
будет своя, бесплатная. Проживем, да и как еще проживем! И
стариков прокормим. Вино-то я уж давно собираюсь бросить, а теперь — и ни боже мой!
— Дайте вы мне пачпорт на все на четыре стороны! — настаивал он
у стариков, — я и повинности заплачу, и вам высылать на прожиток
буду.
Мысль о побеге не оставляла его. Несколько раз он пытался ее осуществить и дня на два, на три скрывался из дома. Но исчезновений его не замечали, а только не давали разрешенья настоящим образом оставить дом.
Старик отец заявил, что сын
у него непутный, а он, при старости, отвечать за исправную уплату повинностей не может. Разумеется, если б Гришка не
был «несуразный», то мог бы настоять на своем; но жалобы «несуразного» разве
есть резон выслушивать? В кутузку его — вот и решенье готово.
— Извольте, извольте!.. — не выдержал долее граф. — Я для вас готов
быть у старика… Он, я знаю, не так виноват, как говорят про него враги его.
Неточные совпадения
Чуть дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И
старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а
у вотчины // Останутся луга. // Так
будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»
Дома остались только
старики да малые дети,
у которых не
было ног, чтоб бежать.
«Да, я должен
был сказать ему: вы говорите, что хозяйство наше нейдет потому, что мужик ненавидит все усовершенствования и что их надо вводить властью; но если бы хозяйство совсем не шло без этих усовершенствований, вы бы
были правы; но оно идет, и идет только там, где рабочий действует сообразно с своими привычками, как
у старика на половине дороги.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся
у ее двери, вошла сама к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка
была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и
стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
— Да уж такая весна,
старики не запомнят. Я вот дома
был, там
у нас
старик тоже пшеницы три осминника посеял. Так сказывает, ото ржей не отличишь.