Его смущал вопрос об удалении нечистот из помещений фаланстеров, и для разрешения его он прибегнул к когортам самоотверженных, тогда как в недалеком
будущем дело устроилось проще — при помощи ватерклозетов, дренажа, сточных труб и, наконец, целого подземного города, образец которого мы видим в катакомбах Парижа.
Неточные совпадения
— Шутка сказать! — восклицали они, — накануне самой „катастрофы“ и какое
дело затеяли! Не смеет, изволите видеть, помещик оградить себя от
будущих возмутителей! не смеет распорядиться своею собственностью! Слава богу, права-то еще не отняли! что хочу, то с своим Ванькой и делаю! Вот завтра, как нарушите права, — будет другой разговор, а покуда аттанде-с!
На
будущий год доход увеличивается до трехсот рублей. Работал-работал, суетился-суетился, капитал растратил, труд положил, и все-таки меньше рубля в
день осталось. Зато масло — свое, картофель — свой, живность — своя… А впрочем, ведь и это не так. По двойной бухгалтерии, и за масло и за живность деньги заплатили…
Кроме того: хотя все устроено капитально и прочно, но кто же может поручиться за
будущее? Ведь не вечны же, в самом
деле, накаты; нельзя же думать, чтобы на крыше краска никогда не выгорела… Вон в молочной на крышу-то понадеялись, старую оставили, а она мохом уж поросла!
Без думы, не умея различить добра от зла, не понимая уроков прошлого и не имея цели в
будущем, он жил со
дня на
день, веселый, праздный и счастливый своею невежественностью.
— Скучать некогда. Даже о
будущем подумать нет времени. Иногда и мелькнет в голове: надо что-нибудь… не всегда же… да только рукою махнешь. Авось как-нибудь,
день за
день, и пройдет… жизнь.
Продолжали жить, по-прежнему, со
дня на
день, с трудом сводя концы с концами, и — что всего хуже — постоянно испытывали то чувство страха перед
будущим, которое свойственно всем людям, живущим исключительно личным трудом.
Дело кончилось в двух словах. Решено было справить свадьбу в имении Сампантрё в
будущем сентябре, в тот самый
день, когда ангелочку минет семнадцать лет.
К счастию, начались каникулы, и она могла запереться в своей комнате. Но она очень хорошо понимала, что никакая изолированность не спасет ее."Пропала!" — в этом слове заключалось все ее
будущее. Признаки предстоящей гибели уже начали оказываться. В праздничные
дни молодые сельские парни гурьбою останавливались против ее окон и кричали...
Наконец наступил сентябрь, и опять начались классы. Анна Петровна едва держалась на ногах, но исправно посещала школу. Ученики, однако ж, поняли, что она виновата и ничего им сделать не смеет. Начались беспорядки, шум, гвалт. Некоторые мальчики вполне явственно говорили:"С приплодцем!"; другие уверяли, что у них к
будущей масленице будет не одна, а разом две учительницы. Положение
день ото
дня становилось невыносимее.
Теперь ей уж за сорок, и скоро собираются праздновать ее юбилей. В парадные
дни и во время официальных приемов, когда показывают институт влиятельным лицам, она следует за директрисой, в качестве старшей классной дамы, и всегда очень резонно отвечает на обращаемые к ней вопросы. В
будущем она никаких изменений не предвидит, да и никому из начальствующих не приходит на мысль, что она может быть чем-нибудь иным, кроме образцовой классной дамы.
Если б я по крайней мере принес мою любовь в жертву моему
будущему делу, моему призванию; но я просто испугался ответственности, которая на меня падала, и потому я, точно, недостоин вас.
Неточные совпадения
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина — принять с семьей участие в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему
будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства
дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
Но, несмотря на всё это, Левин думал, что
дело шло и что, строго ведя счеты и настаивая на своем, он докажет им в
будущем выгоды такого устройства и что тогда
дело пойдет само собой.
О, я прошу тебя: не мучь меня по-прежнему пустыми сомнениями и притворной холодностью: я, может быть, скоро умру, я чувствую, что слабею со
дня на
день… и, несмотря на это, я не могу думать о
будущей жизни, я думаю только о тебе…
Часто, иногда после нескольких
дней и даже недель угрюмого, мрачного молчания и безмолвных слез, больная как-то истерически оживлялась и начинала вдруг говорить вслух, почти не умолкая, о своем сыне, о своих надеждах, о
будущем…
Она тоже весь этот
день была в волнении, а в ночь даже опять захворала. Но она была до того счастлива, что почти испугалась своего счастия. Семь лет, толькосемь лет! В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы были смотреть на эти семь лет, как на семь
дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим,
будущим подвигом…