Неточные совпадения
Внешность «Летописца» имеет
вид самый настоящий, то есть такой, который не позволяет ни на минуту усомниться в его подлинности; листы его так же желты и испещрены каракулями, так же изъедены мышами и загажены мухами, как и листы любого памятника погодинского древлехранилища.
Летописи предшествует особый свод, или «опись», составленная, очевидно, последним летописцем; кроме того, в
виде оправдательных документов, к ней приложено несколько детских тетрадок, заключающих в себе оригинальные упражнения на различные темы административно-теоретического содержания.
Во всяком случае, в
видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что весь его труд в настоящем случае заключается только в том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.
В сем
виде взятая, задача делается доступною даже смиреннейшему из смиренных, потому что он изображает собой лишь скудельный сосуд, [Скудельный сосуд — глиняный сосуд (от «скудель» — глина), в переносном значении — непрочный, слабый, бедный.] в котором замыкается разлитое повсюду в изобилии славословие.
Солнышко-то и само по себе так стояло, что должно было светить кособрюхим в глаза, но головотяпы, чтобы придать этому делу
вид колдовства, стали махать в сторону кособрюхих шапками: вот, дескать, мы каковы, и солнышко заодно с нами.
Говорили, что новый градоначальник совсем даже не градоначальник, а оборотень, присланный в Глупов по легкомыслию; что он по ночам, в
виде ненасытного упыря, парит над городом и сосет у сонных обывателей кровь.
Но перенесемся мыслью за сто лет тому назад, поставим себя на место достославных наших предков, и мы легко поймем тот ужас, который долженствовал обуять их при
виде этих вращающихся глаз и этого раскрытого рта, из которого ничего не выходило, кроме шипения и какого-то бессмысленного звука, непохожего даже на бой часов.
Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в
виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова… Письмоводитель выбежал в таком смятении, что зубы его стучали.
Тогда он не обратил на этот факт надлежащего внимания и даже счел его игрою воображения, но теперь ясно, что градоначальник, в
видах собственного облегчения, по временам снимал с себя голову и вместо нее надевал ермолку, точно так, как соборный протоиерей, находясь в домашнем кругу, снимает с себя камилавку [Камилавка (греч.) — особой формы головной убор, который носят старшие по чину священники.] и надевает колпак.
Может быть, тем бы и кончилось это странное происшествие, что голова, пролежав некоторое время на дороге, была бы со временем раздавлена экипажами проезжающих и наконец вывезена на поле в
виде удобрения, если бы дело не усложнилось вмешательством элемента до такой степени фантастического, что сами глуповцы — и те стали в тупик. Но не будем упреждать событий и посмотрим, что делается в Глупове.
Противообщественные элементы всплывали наверх с ужасающею быстротой. Поговаривали о самозванцах, о каком-то Степке, который, предводительствуя вольницей, не далее как вчера, в
виду всех, свел двух купеческих жен.
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в
виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Предвидя конечную гибель, она решилась умереть геройскою смертью и, собрав награбленные в казне деньги, в
виду всех взлетела на воздух вместе с казначеем и бухгалтером.
И действительно, в ту же ночь Клемантинка была поднята в бесчувственном
виде с постели и выволочена в одной рубашке на улицу.
Бригадир ходил в мундире по городу и строго-настрого приказывал, чтоб людей, имеющих «унылый
вид», забирали на съезжую и представляли к нему.
Через три дня Евсеич явился к бригадиру во второй раз, «но уже прежний твердый
вид утерял».
Мало-помалу день принял свой обычный рабочий
вид.
Полагают, что Боголепов в пьяном
виде курил трубку и заронил искру в сенную труху, но так как он сам при этом случае сгорел, то догадка эта настоящим образом в известность не приведена.
Но пастух на все вопросы отвечал мычанием, так что путешественники вынуждены были, для дальнейших расспросов, взять его с собою и в таком
виде приехали в другой угол выгона.
Днем он, как муха, мелькал по городу, наблюдая, чтобы обыватели имели бодрый и веселый
вид; ночью — тушил пожары, делал фальшивые тревоги и вообще заставал врасплох.
— Вот, государь мой, сколь далеко я
виды свои простираю!
Вереницею прошли перед ним: и Клементий, и Великанов, и Ламврокакис, и Баклан, и маркиз де Санглот, и Фердыщенко, но что делали эти люди, о чем они думали, какие задачи преследовали — вот этого-то именно и нельзя было определить ни под каким
видом.
Ранним утром выступил он в поход и дал делу такой
вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
И было, впрочем, чему изумиться: кругом не было никакого признака поселенья; далеко-далеко раскинулось голое место, и только вдали углублялся глубокий провал, в который, по преданию, скатилась некогда пушкарская девица Дунька, спешившая, в нетрезвом
виде, на любовное свидание.
Предстояло атаковать на пути гору Свистуху; скомандовали: в атаку! передние ряды отважно бросились вперед, но оловянные солдатики за ними не последовали. И так как на лицах их,"ради поспешения", черты были нанесены лишь в
виде абриса [Абрис (нем.) — контур, очертание.] и притом в большом беспорядке, то издали казалось, что солдатики иронически улыбаются. А от иронии до крамолы — один шаг.
По местам валялись человеческие кости и возвышались груды кирпича; все это свидетельствовало, что в свое время здесь существовала довольно сильная и своеобразная цивилизация (впоследствии оказалось, что цивилизацию эту, приняв в нетрезвом
виде за бунт, уничтожил бывший градоначальник Урус-Кугуш-Кильдибаев), но с той поры прошло много лет, и ни один градоначальник не позаботился о восстановлении ее.
Сомнения эти разрешились тем, что Беневоленский, в
виде переходной меры, издал"Устав о свойственном градоначальнику добросердечии", который, по обширности его, помещается в оправдательных документах.
Положа руку на сердце, я утверждаю, что подобное извращение глуповских обычаев было бы не только не полезно, но даже положительно неприятно. И причина тому очень проста: рассказ летописца в этом
виде оказался бы несогласным с истиною.
Все это были, однако ж, одни faз́ons de parler, [Разговоры (франц.).] и, в сущности, виконт готов был стать на сторону какого угодно убеждения или догмата, если имел в
виду, что за это ему перепадет лишний четвертак.
«Сатурн, — писал он, — был обременен годами и имел согбенный
вид, но еще мог некоторое совершить.
Но меланхолический
вид (предтеча будущего мистицизма) прикрывал в нем много наклонностей, несомненно порочных.
Предполагалось продолжать действия пяти последних градоначальников, усугубив лишь элемент гривуазности, внесенной виконтом Дю-Шарио, и сдобрив его, для
вида, известным колоритом сентиментальности.
Но он упустил из
виду, во-первых, что народы даже самые зрелые не могут благоденствовать слишком продолжительное время, не рискуя впасть в грубый материализм, и, во-вторых, что, собственно, в Глупове благодаря вывезенному из Парижа духу вольномыслия благоденствие в значительной степени осложнялось озорством.
Другие утверждали, что Пфейферша еще в вольном городе Гамбурге полюбила Грустилова за его меланхолический
вид и вышла замуж за Пфейфера единственно затем, чтобы соединиться с Грустиловым и сосредоточить на себе ту чувствительность, которую он бесполезно растрачивал на такие пустые зрелища, как токованье тетеревов и кокоток.
Щедрин имеет в
виду представителей религиозно-мистического движения в протестантизме.] того времени и что Лабзин, например, посвящал ей те избраннейшие свои сочинения, которые не предназначались для печати.
«Она была привлекательна на
вид, — писалось в этом романе о героине, — но хотя многие мужчины желали ее ласк, она оставалась холодною и как бы загадочною.
Столь меня сие удивило, что я и доселе спрашиваю себя: полно, страдание ли это, и не скрывается ли здесь какой-либо особливый
вид плотоугодничества и самовосхищения?
— Точно ли ты в бога не веришь? — подскочил он к Линкину и, по важности обвинения, не выждав ответа, слегка ударил его, в
виде задатка, по щеке.
— Смотрел я однажды у пруда на лягушек, — говорил он, — и был смущен диаволом. И начал себя бездельным обычаем спрашивать, точно ли один человек обладает душою, и нет ли таковой у гадов земных! И, взяв лягушку, исследовал. И по исследовании нашел: точно; душа есть и у лягушки, токмо малая
видом и не бессмертная.
Парамошу нельзя было узнать; он расчесал себе волосы, завел бархатную поддевку, душился, мыл руки мылом добела и в этом
виде ходил по школам и громил тех, которые надеются на князя мира сего.
При
виде раздробленного пальца, упавшего к ногам его, начальник сначала изумился, но потом пришел в умиление.
Все дома окрашены светло-серою краской, и хотя в натуре одна сторона улицы всегда обращена на север или восток, а другая на юг или запад, но даже и это упущено было из
вида, а предполагалось, что и солнце и луна все стороны освещают одинаково и в одно и то же время дня и ночи.
Но в том
виде, в каком Глупов предстал глазам его, город этот далеко не отвечал его идеалам.
К чему? — вот единственный вопрос, который ясно представлялся каждому при
виде грядущего вдали идиота.
Но тут встретилось новое затруднение: груды мусора убывали в
виду всех, так что скоро нечего было валить в реку. Принялись за последнюю груду, на которую Угрюм-Бурчеев надеялся, как на каменную гору. Река задумалась, забуровила дно, но через мгновение потекла веселее прежнего.
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать
вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
Не требовалось совсем, ни под каким
видом, ни в каких формах, ни даже в форме нелепости, ни даже в форме восхищения начальством.
А он между тем неподвижно лежал на самом солнечном припеке и тяжело храпел. Теперь он был у всех на
виду; всякий мог свободно рассмотреть его и убедиться, что это подлинный идиот — и ничего более.
Не только спокойствие, но даже самое счастье казалось обидным и унизительным в
виду этого прохвоста, который единолично сокрушил целую массу мыслящих существ.
Обязанности суть: чтобы употреблять меры кротости, но не упускать из
вида и мер строгости.