Неточные совпадения
А вор-новотор этим временем дошел до самого князя, снял перед ним шапочку соболиную и
стал ему
тайные слова на ухо говорить. Долго они шептались, а про что — не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-новотор говорил: «Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда очень свободно».
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника
стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую
тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Минуты этой задумчивости были самыми тяжелыми для глуповцев. Как оцепенелые застывали они перед ним, не будучи в силах оторвать глаза от его светлого, как
сталь, взора. Какая-то неисповедимая
тайна скрывалась в этом взоре, и
тайна эта тяжелым, почти свинцовым пологом нависла над целым городом.
Масса, с
тайными вздохами ломавшая дома свои, с
тайными же вздохами закопошилась в воде. Казалось, что рабочие силы Глупова сделались неистощимыми и что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний, тем растяжимее
становилась сумма орудий, подлежащих ее эксплуатации.
У пламя вы, други, стойте, не озябьте, // Надо утешати батюшку родного, // Агнца дорогого, сына всеблагого, // Авось наш Спаситель до нас умилится, // В наших сокрушенных сердцах изволит явиться, // С нами вместе будет, покажет все лести, // Наших сил не
станет тайну всю познати, // Надо крепким быти и всегда молиться, // Тогда и злодей от нас удалится.
Неточные совпадения
Но вообще они были народ добрый, полны гостеприимства, и человек, вкусивший с ними хлеба-соли или просидевший вечер за вистом, уже
становился чем-то близким, тем более Чичиков с своими обворожительными качествами и приемами, знавший в самом деле великую
тайну нравиться.
Поди ты сладь с человеком! не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно понравится, и он
станет кричать: «Вот оно, вот настоящее знание
тайн сердца!» Всю жизнь не ставит в грош докторов, а кончится тем, что обратится наконец к бабе, которая лечит зашептываньями и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декохт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни.
Привычка усладила горе, // Не отразимое ничем; // Открытие большое вскоре // Ее утешило совсем: // Она меж делом и досугом // Открыла
тайну, как супругом // Самодержавно управлять, // И всё тогда пошло на
стать. // Она езжала по работам, // Солила на зиму грибы, // Вела расходы, брила лбы, // Ходила в баню по субботам, // Служанок била осердясь — // Всё это мужа не спросясь.
Иногда — и это продолжалось ряд дней — она даже перерождалась; физическое противостояние жизни проваливалось, как тишина в ударе смычка, и все, что она видела, чем жила, что было вокруг,
становилось кружевом
тайн в образе повседневности.
Ему шел уже двенадцатый год, когда все намеки его души, все разрозненные черты духа и оттенки
тайных порывов соединились в одном сильном моменте и, тем получив стройное выражение,
стали неукротимым желанием. До этого он как бы находил лишь отдельные части своего сада — просвет, тень, цветок, дремучий и пышный ствол — во множестве садов иных, и вдруг увидел их ясно, все — в прекрасном, поражающем соответствии.