«Ни жрец, ни жертва, а — свободный человек!» — додумался он, как бы издали следя за быстрым
потоком мыслей. Он стоял у окна в приятном оцепенении и невольно улыбался, пощипывая бородку.
«И все вздор! И никто бы не знал, и никому не было бы известно!» — следовал в нем новый
поток мыслей. — «То было бы там, а они здесь, откуда ж бы узнали они! Никто из них этого и не увидел бы… Доказать… Но чем доказать… Нужно, необходимо нужно что-то такое сделать, чтобы все увидели, чтобы все поняли… Но что такое сделать?.. Что именно нужно?..»
Неточные совпадения
Самгин все замедлял шаг, рассчитывая, что густой
поток людей обтечет его и освободит, но люди все шли, бесконечно шли, поталкивая его вперед. Его уже ничто не удерживало в толпе, ничто не интересовало; изредка все еще мелькали знакомые лица, не вызывая никаких впечатлений, никаких
мыслей. Вот прошла Алина под руку с Макаровым, Дуняша с Лютовым, синещекий адвокат. Мелькнуло еще знакомое лицо, кажется, — Туробоев и с ним один из модных писателей, красивый брюнет.
Он мог бы одинаково свободно и с равной силой повторить любую
мысль, каждую фразу, сказанную любым человеком, но он чувствовал, что весь
поток этих
мыслей требует ограничения в единую норму, включения в берега, в русло.
Так она говорила минуты две, три. Самгин слушал терпеливо, почти все
мысли ее были уже знакомы ему, но на этот раз они звучали более густо и мягко, чем раньше, более дружески. В медленном
потоке ее речи он искал каких-нибудь лишних слов, очень хотел найти их, не находил и видел, что она своими словами формирует некоторые его
мысли. Он подумал, что сам не мог бы выразить их так просто и веско.
Правильно сказал: мир для меня — непрерывный
поток противоречивых явлений, которые вихрем восходят или нисходят куда-то по какой-то спирали, которая позволяет
мыслить о сходстве, о повторяемости событий.
Самгин чувствовал себя в
потоке мелких
мыслей, они проносились, как пыльный ветер по комнате, в которой открыты окна и двери. Он подумал, что лицо Марины мало подвижно, яркие губы ее улыбаются всегда снисходительно и насмешливо; главное в этом лице — игра бровей, она поднимает и опускает их, то — обе сразу, то — одну правую, и тогда левый глаз ее блестит хитро. То, что говорит Марина, не так заразительно, как мотив: почему она так говорит?