Неточные совпадения
Взгляни, наконец, на собственную свою персону — и там прежде всего встретишь главу, а потом уже не
оставишь без приметы брюхо и прочие части.
Но все, как бурные, так и кроткие,
оставили по себе благодарную память в сердцах сограждан, ибо все были градоначальники.
— И будете вы платить мне дани многие, — продолжал князь, — у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе
оставь; у кого грош случится, тот разломи его начетверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе
оставь. Когда же пойду на войну — и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!
1) Клементий, Амадей Мануйлович. Вывезен из Италии Бироном, герцогом Курляндским, за искусную стряпню макарон; потом, будучи внезапно произведен в надлежащий чин, прислан градоначальником. Прибыв в Глупов, не только не
оставил занятия макаронами, но даже многих усильно к тому принуждал, чем себя и воспрославил. За измену бит в 1734 году кнутом и, по вырвании ноздрей, сослан в Березов.
14) Микаладзе, князь, Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность и был столь охоч до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое.
Оставил полезное по сему предмету руководство. Умер в 1814 году от истощения сил.
19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще и не мог без слез видеть, как токуют тетерева.
Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год.
Люди только по нужде
оставляли дома свои и, на мгновение показавши испуганные и изнуренные лица, тотчас же хоронились.
Вздернули Ивашку на дыбу, требуя чистосердечного во всем признания, но в эту самую минуту в пушкарской слободе загорелся тараканий малый заводец, и все шарахнулись туда,
оставив пятого Ивашку висящим на дыбе.
Так шло дело до вечера. Когда наступила ночь, осаждающие, благоразумно отступив,
оставили для всякого случая у клоповного завода сторожевую цепь.
— Мало ты нас в прошлом году истязал? Мало нас от твоей глупости да от твоих шелепов смерть приняло? — продолжали глуповцы, видя, что бригадир винится. — Одумайся, старче!
Оставь свою дурость!
— Простите меня, ради Христа, атаманы-молодцы! — говорил он, кланяясь миру в ноги, —
оставляю я мою дурость на веки вечные, и сам вам тоё мою дурость с рук на руки сдам! только не наругайтесь вы над нею, ради Христа, а проводите честь честью к стрельцам в слободу!
Но бригадир был непоколебим. Он вообразил себе, что травы сделаются зеленее и цветы расцветут ярче, как только он выедет на выгон."Утучнятся поля, прольются многоводные реки, поплывут суда, процветет скотоводство, объявятся пути сообщения", — бормотал он про себя и лелеял свой план пуще зеницы ока."Прост он был, — поясняет летописец, — так прост, что даже после стольких бедствий простоты своей не
оставил".
Кончилось достославное градоначальство, омрачившееся в последние годы двукратным вразумлением глуповцев."Была ли в сих вразумлениях необходимость?" — спрашивает себя летописец и, к сожалению,
оставляет этот вопрос без ответа.
Стало быть, остается неочищенным лишь вопрос об оловянных солдатиках; но и его летописец не
оставляет без разъяснения.
Благотворная сила его действий была неуловима, ибо такие мероприятия, как рукопожатие, ласковая улыбка и вообще кроткое обращение, чувствуются лишь непосредственно и не
оставляют ярких и видимых следов в истории.
Смысл этих прорицаний объяснился лишь впоследствии, когда в Глупов прибыл Угрюм-Бурчеев и не
оставил в городе камня на камне.
Не имелось ясного центрального пункта; улицы разбегались вкривь и вкось; дома лепились кое-как, без всякой симметрии, по местам теснясь друг к другу, по местам
оставляя в промежутках огромные пустыри.
Есть градоначальники, кои вожделеют ежемгновенно и, находясь в сем достойном жалости виде,
оставляют резолюции городнического правления по целым месяцам без утверждения.
4. Всякий градоправитель, видящий обывателя, занимающегося делом своим, да
оставит его при сем занятии беспрепятственно.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну…
оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Почтмейстер (продолжая читать).Хм… хм… хм… хм… «сивый мерин. Почтмейстер тоже добрый человек…» (
Оставляя читать.)Ну, тут обо мне тоже он неприлично выразился.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно
оставил его у себя. Хотите, прочту?
Аммос Федорович. И если что случится, например какая-нибудь надобность по делам, не
оставьте покровительством!
Все (пристают к нему). Нет, вы не только о собаках, вы и о столпотворении… Нет, Аммос Федорови, не
оставляйте нас, будьте отцом нашим!.. Нет, Аммос Федорович!