Неточные совпадения
И еще говорят, что Микаладзе
не имел права
не издавать
законов, — и это, конечно, справедливо.
Глупову именно нужен был"сумрак
законов", то есть такие
законы, которые, с пользою занимая досуги законодателей, никакого внутреннего касательства до посторонних лиц
иметь не могут.
Но тут встретилось непредвиденное обстоятельство. Едва Беневоленский приступил к изданию первого
закона, как оказалось, что он, как простой градоначальник,
не имеет даже права издавать собственные
законы. Когда секретарь доложил об этом Беневоленскому, он сначала
не поверил ему. Стали рыться в сенатских указах, но хотя перешарили весь архив, а такого указа, который уполномочивал бы Бородавкиных, Двоекуровых, Великановых, Беневоленских и т. п. издавать собственного измышления
законы, —
не оказалось.
Когда человек и без
законов имеет возможность делать все, что угодно, то странно подозревать его в честолюбии за такое действие, которое
не только
не распространяет, но именно ограничивает эту возможность.
Ибо
закон, каков бы он ни был (даже такой, как, например:"всякий да яст"или"всяка душа да трепещет"), все-таки
имеет ограничивающую силу, которая никогда честолюбцам
не по душе.
Так окончил свое административное поприще градоначальник, в котором страсть к законодательству находилась в непрерывной борьбе с страстью к пирогам. Изданные им
законы в настоящее время, впрочем, действия
не имеют.
Я знал одного градоначальника, который хотя и отлично знал
законы, но успеха
не имел, потому что от туков, во множестве скопленных в его внутренностях, задыхался.
Напротив того, градоначальник
не тучный, но и
не тощий, хотя бы и
не был сведущ в
законах, всегда
имеет успех.
Наконец, третий градоначальник
имел столь малый рост, что
не мог вмещать пространных
законов, и от натуги умре.
Павла о естественном богосознании язычников, ибо философия есть «языческое», естественное, имманентное богосознание и самосознание: «Когда язычники, не имеющие себе закона, по природе законное делают, то,
не имея закона, они сами себе закон.
Неточные совпадения
Одним словом, если припомните, проводится некоторый намек на то, что существуют на свете будто бы некоторые такие лица, которые могут… то есть
не то что могут, а полное право
имеют совершать всякие бесчинства и преступления, и что для них будто бы и
закон не писан.
— Нет, нет,
не совсем потому, — ответил Порфирий. — Все дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на «обыкновенных» и «необыкновенных». Обыкновенные должны жить в послушании и
не имеют права переступать
закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные
имеют право делать всякие преступления и всячески преступать
закон, собственно потому, что они необыкновенные. Так у вас, кажется, если только
не ошибаюсь?
— Коренной сибиряк более примитивен, более серьезно и успешно занят делом самоутверждения в жизни. Толстовцы и всякие кающиеся и вообще болтуны там —
не водятся. Там понимают, что ежели основной
закон бытия — борьба, так всякое я
имеет право на бесстыдство и жестокость.
В одном из прежних писем я говорил о способе их действия: тут, как ни знай сердце человеческое, как ни будь опытен, а трудно действовать по обыкновенным
законам ума и логики там, где нет ключа к миросозерцанию, нравственности и нравам народа, как трудно разговаривать на его языке,
не имея грамматики и лексикона.
Такое объяснение всего того, что происходило, казалось Нехлюдову очень просто и ясно, но именно эта простота и ясность и заставляли Нехлюдова колебаться в признании его.
Не может же быть, чтобы такое сложное явление
имело такое простое и ужасное объяснение,
не могло же быть, чтобы все те слова о справедливости, добре,
законе, вере, Боге и т. п. были только слова и прикрывали самую грубую корысть и жестокость.