Неточные совпадения
Сверх того, издателем руководила
и та мысль, что фантастичность рассказов нимало не устраняет их административно-воспитательного значения
и что опрометчивая самонадеянность летающего градоначальника
может даже
и теперь послужить спасительным предостережением
для тех из современных администраторов, которые не желают быть преждевременно уволенными от должности.
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный
и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен
и настойчив до крайности: скинул замасленный халат
и стал ходить по городу в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели по сторонам не зевали, а смотрели в оба,
и к довершению всего устроил такую кутерьму, которая
могла бы очень дурно
для него кончиться, если б, в минуту крайнего раздражения глуповцев, их не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это не похвалят!»
—
Для легости, ваше благородие! — отвечали ему, — провианту не просит, а маршировку
и он исполнять
может!
Не лишения страшили его, не тоска о разлуке с милой супругой печалила, а то, что в течение этих десяти лет
может быть замечено его отсутствие из Глупова
и притом без особенной
для него выгоды.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а
может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой
и утешения
для себя в атаках не вижу-с!
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума
и сердца; но у него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался
для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу
и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он
мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Претерпеть Бородавкина
для того, чтоб познать пользу употребления некоторых злаков; претерпеть Урус-Кугуш-Кильдибаева
для того, чтобы ознакомиться с настоящею отвагою, — как хотите, а такой удел не
может быть назван ни истинно нормальным, ни особенно лестным, хотя, с другой стороны,
и нельзя отрицать, что некоторые злаки действительно полезны, да
и отвага, употребленная в свое время
и в своем месте, тоже не вредит.
Никто не станет отрицать, что это картина не лестная, но иною она не
может и быть, потому что материалом
для нее служит человек, которому с изумительным постоянством долбят голову
и который, разумеется, не
может прийти к другому результату, кроме ошеломления.
Но что весьма достойно примечания: как ни ужасны пытки
и мучения, в изобилии по всей картине рассеянные,
и как ни удручают душу кривлянья
и судороги злодеев,
для коих те муки приуготовлены, но каждому зрителю непременно сдается, что даже
и сии страдания менее мучительны, нежели страдания сего подлинного изверга, который до того всякое естество в себе победил, что
и на сии неслыханные истязания хладным
и непонятливым оком взирать
может".
Казалось, что ежели человека, ради сравнения с сверстниками, лишают жизни, то хотя лично
для него, быть
может, особливого благополучия от сего не произойдет, но
для сохранения общественной гармонии это полезно
и даже необходимо.
Дети, которые при рождении оказываются не обещающими быть твердыми в бедствиях, умерщвляются; люди крайне престарелые
и негодные
для работ тоже
могут быть умерщвляемы, но только в таком случае, если, по соображениям околоточных надзирателей, в общей экономии наличных сил города чувствуется излишек.
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город
и устранить реку. Средства
для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства
для исполнения второго представлялись ему неясно
и сбивчиво. Но так как не было той силы в природе, которая
могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном смысле было прочнее его.
Затем, имеется ли на этой линии что-нибудь живое
и может ли это"живое"ощущать, мыслить, радоваться, страдать, способно ли оно, наконец, из"благонадежного"обратиться в"неблагонадежное" — все это не составляло
для него даже вопроса…
Голос обязан иметь градоначальник ясный
и далеко слышный; он должен помнить, что градоначальнические легкие созданы
для отдания приказаний. Я знал одного градоначальника, который, приготовляясь к сей должности, нарочно поселился на берегу моря
и там во всю
мочь кричал. Впоследствии этот градоначальник усмирил одиннадцать больших бунтов, двадцать девять средних возмущений
и более полусотни малых недоразумений.
И все сие с помощью одного своего далеко слышного голоса.
Неточные совпадения
— Анна Андреевна именно ожидала хорошей партии
для своей дочери, а вот теперь такая судьба: именно так сделалось, как она хотела», —
и так, право, обрадовалась, что не
могла говорить.
Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не
может выйти в люди; что ни подлой выслугой
и ни за какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются
для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным
и всякий хорош становится.
Стародум. Оно
и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что
для отечества
может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще
и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать
и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин.
— Я не буду судиться. Я никогда не зарежу,
и мне этого нe нужно. Ну уж! — продолжал он, опять перескакивая к совершенно нейдущему к делу, — наши земские учреждения
и всё это — похоже на березки, которые мы натыкали, как в Троицын день,
для того чтобы было похоже на лес, который сам вырос в Европе,
и не
могу я от души поливать
и верить в эти березки!
Он не верит
и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда
и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не брошу сына, не
могу бросить сына, что без сына не
может быть
для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив сына
и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает
и знает, что я не в силах буду сделать этого».