Неточные совпадения
Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею.
А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе
князя.
— Глупые вы, глупые! — сказал он, — не головотяпами следует вам по делам вашим называться,
а глуповцами! Не хочу я володеть глупыми!
а ищите такого
князя, какого нет в свете глупее, — и тот будет володеть вами.
— За что он нас раскостил? — говорили одни, — мы к нему всей душой,
а он послал нас искать
князя глупого!
— Что же! — возражали они, — нам глупый-то
князь, пожалуй, еще лучше будет! Сейчас мы ему коврижку в руки: жуй,
а нас не замай!
— Я уж на что глуп, — сказал он, —
а вы еще глупее меня! Разве щука сидит на яйцах? или можно разве вольную реку толокном месить? Нет, не головотяпами следует вам называться,
а глуповцами! Не хочу я володеть вами,
а ищите вы себе такого
князя, какого нет в свете глупее, — и тот будет володеть вами!
И повел их вор-новотор сначала все ельничком да березничком, потом чащей дремучею, потом перелесочком, да и вывел прямо на поляночку,
а посередь той поляночки
князь сидит.
Как взглянули головотяпы на
князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними
князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то голова с плеч долой.
А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
А вор-новотор этим временем дошел до самого
князя, снял перед ним шапочку соболиную и стал ему тайные слова на ухо говорить. Долго они шептались,
а про что — не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-новотор говорил: «Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда очень свободно».
—
А у кого, спрошу вас, вы допрежь сего из
князей братьев моих с поклоном были?
—
А были мы у одного
князя глупого да у другого
князя глупого ж — и те володеть нами не похотели!
— Ладно. Володеть вами я желаю, — сказал
князь, —
а чтоб идти к вам жить — не пойду! Потому вы живете звериным обычаем: с беспробного золота пенки снимаете, снох портите!
А вот посылаю к вам заместо себя самого этого новотора-вора: пущай он вами дома правит,
а я отсель и им и вами помыкать буду!
— И будете вы платить мне дани многие, — продолжал
князь, — у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши,
а ярку себе оставь; у кого грош случится, тот разломи его начетверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне,
а четвертую себе оставь. Когда же пойду на войну — и вы идите!
А до прочего вам ни до чего дела нет!
Каким образом об этих сношениях было узнано — это известно одному богу; но кажется, что сам Наполеон разболтал о том
князю Куракину во время одного из своих petits levе́s. [Интимных утренних приемов (франц.).] И вот в одно прекрасное утро Глупов был изумлен, узнав, что им управляет не градоначальник,
а изменник, и что из губернии едет особенная комиссия ревизовать его измену.
Но как пришло это баснословное богатство, так оно и улетучилось. Во-первых, Козырь не поладил с Домашкой Стрельчихой, которая заняла место Аленки. Во-вторых, побывав в Петербурге, Козырь стал хвастаться;
князя Орлова звал Гришей,
а о Мамонове и Ермолове говорил, что они умом коротки, что он, Козырь,"много им насчет национальной политики толковал, да мало они поняли".
«Всемогущий Боже! Сподобившись святым Твоим промыслом достигнуть сего часа, за все благодеяния, в сей день от Тебя полученные, приносим благодарное и за прегрешения наши, — кающееся сердце, молим Тя, ко сну нас отходящих покрой святым Твоим осенением. Аминь» [Фурман П. Р.
Князь А. В. Суворов-Рымникский.].