Неточные совпадения
Градоначальник безмолвно обошел ряды чиновных архистратигов, [Архистрати́г (греч.) — верховный военачальник.] сверкнул глазами, произнес: «Не потерплю!» — и скрылся в
кабинет.
Новый градоначальник заперся в своем
кабинете, не ел, не пил и все что-то скреб пером.
По временам он выбегал в зал, кидал письмоводителю кипу исписанных листков, произносил: «Не потерплю!» — и вновь скрывался в
кабинете.
Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его
кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова… Письмоводитель выбежал в таком смятении, что зубы его стучали.
Так, например, заседатель Толковников рассказал, что однажды он вошел врасплох в градоначальнический
кабинет по весьма нужному делу и застал градоначальника играющим своею собственною головою, которую он, впрочем, тотчас же поспешил пристроить к надлежащему месту.
Проходит и еще один день, а градоначальниково тело все сидит в
кабинете и даже начинает портиться.
Но летописец недаром предварял события намеками: слезы бригадировы действительно оказались крокодиловыми, и покаяние его было покаяние аспидово. Как только миновала опасность, он засел у себя в
кабинете и начал рапортовать во все места. Десять часов сряду макал он перо в чернильницу, и чем дальше макал, тем больше становилось оно ядовитым.
Когда же совсем нечего было делать, то есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (в жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал законы, или маршировал по
кабинету, наблюдая за игрой сапожного носка, или возобновлял в своей памяти военные сигналы.
В тот же вечер, запершись в
кабинете, Бородавкин писал в своем журнале следующую отметку...
Неточные совпадения
— Ну, и Бог с тобой, — сказала она у двери
кабинета, где уже были приготовлены ему абажур на свече и графин воды у кресла. — А я напишу в Москву.
— Ну, пойдем в
кабинет, — сказал Степан Аркадьич, знавший самолюбивую и озлобленную застенчивость своего приятеля; и, схватив его за руку, он повлек его за собой, как будто проводя между опасностями.
— Слушаю, ваше превосходительство; чай в
кабинет прикажете?
И, узнав, что он в
кабинете, она пошла к нему.
— Если прикажете, ваше сиятельство, отдельный
кабинет сейчас опростается: князь Голицын с дамой. Устрицы свежие получены.