Бывают даже такие личности, которые, покуда одеты в партикулярное платье, перелагают Давидовы псалмы 29, а как только наденут вицмундир, так тотчас же начинают
читать в сердцах посторонних людей, хотя бы последние совсем их об этом не просили.
Вот почему иногда и думается: не лучше ли было бы, если б в виде опыта право
читать в сердцах было заменено правом ожидать поступков… Но тут же сряду представляется и другое соображение: иной ведь, пожалуй, так изловчится, что и никогда от него никаких поступков не увидишь… неужто ж так-таки и ждать до скончания веков?
Неточные совпадения
Столь любезно-верная непреоборимость была до того необыкновенна, что Удав, по старой привычке, собрался было почитать у меня
в сердце, но так как он умел
читать только на пространстве от Восточного океана до Вержболова, то, разумеется, под Эйдткуненом ничего
прочесть не сумел.
Сказавши это, Удав совсем было пристроился, чтоб непременно что-нибудь
в моем
сердце прочитать. И с этою целью даже предложил вопрос...
И хотя на другой день
в газетах было объявлено, что эти завтраки не имели политического характера, но буржуа только хитро подмигивает,
читая эти толкования, и, потирая руки, говорит: «Вот увидите, что через год у нас будут рябчики! будут!» И затем,
в тайне
сердца своего, присовокупляет: «И, может быть, благодаря усердию республиканской дипломатии возвратятся под сень трехцветного знамени и страсбургские пироги».
Хуже всего то, что, наслушавшись этих приглашений, а еще больше насмотревшись на их осуществление, и сам мало-помалу привыкаешь к ним. Сначала скажешь себе: а что,
в самом деле, ведь нельзя же
в благоустроенном обществе без сердцеведцев! Ведь это
в своем роде необходимость… печальная, но все-таки необходимость! А потом, помаленьку да полегоньку, и свое собственное
сердце начнешь с таким расчетом располагать, чтоб оно во всякое время представляло открытую книгу: смотри и
читай!
— Капотт! — сказал я, — не опасайтесь! Вообще говоря, сердцеведение, конечно, не особенно для меня симпатично; но так как я понимаю, что
в благоустроенном общество обойтись без этого нельзя, то покоряюсь. Но прошу вас об одном:
читайте в моем
сердце, но
читайте лишь то, что действительно
в нем написано! Не лгите! а ежели чего не поймете, то не докладывайте, не объяснившись предварительно со мною!
Она в самом деле отгадала: великие души имеют особенное преимущество понимать друг друга; они
читают в сердце подобных себе, как в книге, им давно знакомой; у них есть приметы, им одним известные, и темные для толпы; одно слово в устах их иногда целая повесть, целая страсть со всеми ее оттенками.
Я достаточно на своем веку встречал новых губернаторов и других сильных мира, но никогда у меня сердце не ныло так, как в эти дни. Почему-то мне вдруг показалось, что здесь, в этой глуши, со мной все можно сделать: посадить в холодную, выворотить наизнанку, истолочь в ступе. Разумеется, предварительно завинив в измене, что при умении бойко
читать в сердцах сделать очень нетрудно. Поистине, никогда я такого скверного чувства не испытывал.
Повелитель, ты
читаешь в сердцах, как божественный Ра; клянусь Озирисом, больше никогда и ничего я от тебя не скрою, ибо ты видишь то, чего никто не видит, и слышишь то, чего никто не слышит.
Революционная демократическая общественность лучше
читает в сердцах и требует бóльшего единообразия в мыслях, чем дореволюционная, реакционная власть, слишком равнодушная ко всякой общественной мысли и неспособная в ней разобраться.
Неточные совпадения
— Ножом
в сердцах читаете, — // Сказал священник лекарю, // Когда злодей у Демушки // Сердечко распластал.
В то время как она говорила с артельщиком, кучер Михайла, румяный, веселый,
в синей щегольской поддевке и цепочке, очевидно гордый тем, что он так хорошо исполнил поручение, подошел к ней и подал записку. Она распечатала, и
сердце ее сжалось еще прежде, чем она
прочла.
Я знаю: дам хотят заставить //
Читать по-русски. Право, страх! // Могу ли их себе представить // С «Благонамеренным»
в руках! // Я шлюсь на вас, мои поэты; // Не правда ль: милые предметы, // Которым, за свои грехи, // Писали втайне вы стихи, // Которым
сердце посвящали, // Не все ли, русским языком // Владея слабо и с трудом, // Его так мило искажали, // И
в их устах язык чужой // Не обратился ли
в родной?
Она любила Ричардсона // Не потому, чтобы
прочла, // Не потому, чтоб Грандисона // Она Ловласу предпочла; // Но
в старину княжна Алина, // Ее московская кузина, // Твердила часто ей об них. //
В то время был еще жених // Ее супруг, но по неволе; // Она вздыхала о другом, // Который
сердцем и умом // Ей нравился гораздо боле: // Сей Грандисон был славный франт, // Игрок и гвардии сержант.
О, кто б немых ее страданий //
В сей быстрый миг не
прочитал! // Кто прежней Тани, бедной Тани // Теперь
в княгине б не узнал! //
В тоске безумных сожалений // К ее ногам упал Евгений; // Она вздрогнула и молчит // И на Онегина глядит // Без удивления, без гнева… // Его больной, угасший взор, // Молящий вид, немой укор, // Ей внятно всё. Простая дева, // С мечтами,
сердцем прежних дней, // Теперь опять воскресла
в ней.