Они ходили всегда вместе, во-первых, потому, что были равны в чинах и могли
понимать друг друга, и, во-вторых, потому, что оба чувствовали себя изолированными среди курортной толкотни.
Неточные совпадения
Как я уже сказал выше, мне пришлось поместиться в одном спальном отделении с бесшабашными советниками. Натурально, мы некоторое время дичились
друг друга. Старики вполголоса переговаривались между собой и, тихо воркуя, сквернословили. Оба были недовольны, оба ссылались на графа Михаила Николаевича и на графа Алексея Андреича, оба сетовали не то на произвол власти, не то на умаление ее — не
поймешь, на что именно. Но что меня всего больше огорчило — оба искали спасения… в конституции!!
Мальчик в штанах (с участием).Не говорите этого,
друг мой! Иногда мы и очень хорошо
понимаем, что с нами поступают низко и бесчеловечно, но бываем вынуждены безмолвно склонять голову под ударами судьбы. Наш школьный учитель говорит, что это — наследие прошлого. По моему мнению, тут один выход: чтоб начальники сами сделались настолько развитыми, чтоб устыдиться и сказать
друг другу: отныне пусть постигнет кара закона того из нас, кто опозорит себя употреблением скверных слов! И тогда, конечно, будет лучше.
И как просто было б управлять людьми, если б, подобно немецким пактрегерам, все
поняли, что священнейшая обязанность человеков в том заключается, чтоб, не спотыкаясь и не задевая
друг друга, носить тяжести, принадлежащие"знатным иностранцам"!
Вот, мол,
другим леса да
поймы достались, а мне, в награду за любезно-верное житие, дылду отвалили — черта ли я с ней поделаю!
Конечно, я
понимаю, что собственно"пантеона"тут нет, но ежели уж ничего
другого не выработалось, то пусть остаются хоть пререкания.
—
Понимаю я это, мой
друг! Но ведь я человек, Подхалимов! Homo somo, как говорит Мамелфин… то бишь, как дальше?
Показал, как иногда полезно бывает заставлять ум обращаться к началам вещей, не торопясь формулированием изолированных выводов; как это обращение, с одной стороны, укрепляет мыслящую способность, а с
другой стороны, возбуждает в обывателе доверие, давая ему возможность
понять, в силу каких соображений и на какой приблизительно срок он обязывается быть твердым в бедствиях.
Но в решительную минуту Шамбор отступил. Он
понял, что Мак-Магон не представляет достаточного прикрытия для заправского расстреляния"доброго города Парижа". И Мак-Магон с своей стороны тоже не настаивал. Но, сверх того, и того и
другого, быть может, смутило то обстоятельство, что палата, с раскассирования которой предстояло начать"реставрацию", не давала к тому решительного повода.
Кто, кроме соотечественника,
поймет те образные уподобления, те внезапные переходы и умозаключения, которые могут быть объяснены только интимным миросозерцанием, свойственным той или
другой национальности?
Одно немыслимо без
другого,
другое немыслимо без одного — вот я как это дело
понимаю.
Степан Аркадьич ничего не ответил и только в зеркало взглянул на Матвея; во взгляде, которым они встретились в зеркале, видно было, как они
понимают друг друга. Взгляд Степана Аркадьича как будто спрашивал: «это зачем ты говоришь? разве ты не знаешь?»
— Моя цена! Мы, верно, как-нибудь ошиблись или не
понимаем друг друга, позабыли, в чем состоит предмет. Я полагаю с своей стороны, положа руку на сердце: по восьми гривен за душу, это самая красная цена!
Я сочувствовал его горю, и мне больно было, что отец и Карл Иваныч, которых я почти одинаково любил, не
поняли друг друга; я опять отправился в угол, сел на пятки и рассуждал о том, как бы восстановить между ними согласие.
Все были в тревоге и не
понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал, ломал себе руки.
Неточные совпадения
Стародум. Как
понимать должно тому, у кого она в душе. Обойми меня,
друг мой! Извини мое простосердечие. Я
друг честных людей. Это чувство вкоренено в мое воспитание. В твоем вижу и почитаю добродетель, украшенную рассудком просвещенным.
Они сами не
понимали, что делают, и даже не вопрошали
друг друга, точно ли это наяву происходит.
На первых порах глуповцы, по старой привычке, вздумали было обращаться к нему с претензиями и жалобами
друг на
друга, но он даже не
понял их.
Поняли, что кому-нибудь да надо верх взять, и послали сказать соседям: будем
друг с дружкой до тех пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает.
И второе искушение кончилось. Опять воротился Евсеич к колокольне и вновь отдал миру подробный отчет. «Бригадир же, видя Евсеича о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего не гораздо», — прибавляет летописец. Или, говоря
другими словами, Фердыщенко
понял, что ежели человек начинает издалека заводить речь о правде, то это значит, что он сам не вполне уверен, точно ли его за эту правду не посекут.