— А как любит русских, если б вы знали! — рассказывал мне сосед по креслу, — представьте себе, прихожу я на днях к ней. — Так и так, говорю, позвольте поблагодарить за наслаждение… В Петербурге, говорю, изволили в семьдесят четвертом году побывать… — Так вы, говорит, русский? Скажите, говорит, русским, что они — душки! Все, все русские — душки! а немцы — фи! И еще скажите русским, что они (сосед
наклонился к моему уху и шепнул что-то, чего я, признаюсь, не разобрал)… Это, говорит, меня один кирасир научил!
Старики уселись и поехали. Михей Зотыч продолжал ворчать, а старец Анфим только встряхивал головой и вздыхал. Когда поезд углевозов скрылся из виду, он остановил лошадь, слез с облучка, подошел к Михею Зотычу,
наклонился к его уху и шепотом заговорил:
Но ее влажные коричневые глаза, с томно-синеватыми веками, улыбались так задорно, а губы сжались в такой очаровательный красный морщинистый бутон, что Александров,
наклонившись к ее уху, сказал шепотом:
Это и были последние напутственные слова бедной хохлатке. Она вдруг кувырнулась на бок, беспомощно потыкала клювом в пыль и завела глаза. Потом повернулась на спину, обе ноги задрала кверху и осталась неподвижной. Басом заплакала Матрешка, расплескав чашку, и сама попадья — председатель артели, а гостья
наклонилась к ее уху и зашептала:
Неточные совпадения
— Доктор от Анны Сергеевны Одинцовой, — сказал он,
наклоняясь к самому
уху своего сына, — и она сама здесь.
— Знал бы ты, какой он дурак, этот Макаров, — точно оса, жужжала Елена в
ухо ему. — А вон этот, который
наклонился к Набокову, Шура Протопопов, забавный человечек. Набоков очень элегантный мужчина. А вообще какие все неуклюжие, серые…
Шелехов оглянулся осторожно кругом и,
наклонившись к самому
уху Марьи Степановны, своим сиплым хрипом прошептал:
Старик поднялся со своего кресла, на цыпочках подбежал притворить двери кабинета, еще раз огляделся кругом и,
наклонившись к самому
уху Привалова, шепотом говорил:
Сделав таинственное лицо, Альфонс Богданыч подходил на цыпочках
к пани Марине,
наклонялся к самому
уху и шептал сладко и льстиво: