Неточные совпадения
Есть множество средств сделать человеческое существование постылым, но
едва ли
не самое верное из всех — это заставить человека посвятить себя культу самосохранения. Решившись на такой подвиг, надлежит победить в себе всякое буйство духа и признать свою жизнь низведенною на степень бесцельного мелькания на все то время, покуда будет длиться искус животолюбия.
Но если бы и действительно глотание Kraenchen, в соединении с ослиным молоком, способно было дать бессмертие, то и такая перспектива
едва ли бы соблазнила меня. Во-первых, мне кажется, что бессмертие, посвященное непрерывному наблюдению, дабы в организме
не переставаючи совершался обмен веществ, было бы отчасти дурацкое; а во-вторых, я настолько совестлив, что
не могу воздержаться, чтоб
не спросить себя: ежели все мы, культурные люди, сделаемся бессмертными, то при чем же останутся попы и гробовщики?
Увы! я совершенно искренно убежден, что в этом отношении обе местности могут аттестовать себя равно способными и достойными и что инстербургский толстосум
едва ли даже
не менее жаден, нежели, например, купец Колупаев, который разостлал паутину кругом Мопрепо.
Денег —
не клюют куры; заводская и фабричная производительность
едва успевает удовлетворять требованиям заказчиков; баланс — прелестнейший; бюджет — прихотливый и
не знающий дефицита; железнодорожная сеть проникает в самые отдаленные уголки; забастовки рабочих хотя и нередки, но непродолжительны и всегда кончаются к обоюдному удовольствию.
За этою же героической литературой шла и русская беллетристика сороковых годов. И
не только беллетристика, но и критика, воспитательное значение которой было
едва ли даже в этом смысле
не решительнее.
Слово это небезызвестно и у нас, и даже
едва ли
не раньше, нежели во Франции, по поводу его у нас было преломлено достаточно копий.
Однако ж и он
не сразу удовлетворил буржуа (казался слишком трудным), так что романы его долгое время пользовались гораздо большею известностью за границей (особенно в России), нежели во Франции."Ассомуар"[«Западня»] был первым произведением, обратившим на Зола серьезное внимание его соотечественников, да и то
едва ли
не потому, что в нем на первом плане фигурируют представители тех «новых общественных наслоений»59, о близком нашествии которых, почти в то же самое время, несколько рискованно возвещал сфинкс Гамбетта (Наполеон III любил, чтоб его называли сфинксом; Гамбетта — тоже) в одной из своих речей.
Разумеется, я
не говорю здесь о графе ТвэрдоонтС, который
едва ли даже понимает значение слова"родина", но средний русский"скиталец"
не только страстно любит Россию, а положительно носит ее с собою везде, куда бы ни забросила его капризом судьба.
Но тут мысли в моей голове перемешались, и я заснул,
не придумавши ничего существенного. К счастию, сама судьба бодрствовала за Старосмыслова, подготовив случай, по поводу которого всей нашей компании самым естественным образом предстояло осуществить идею о подпитии. На другой день — это было 17 (5) сентября, память Захарии и Елисаветы —
едва я проснулся, как ко мне ввалился Захар Иваныч и торжественно произнес...
И действительно, ободряя друг друга и напоминая, что на Париж действие регламентов
не распространяется, мы вдвоем нашли довольно скоро и так ловко уселись на местах, как будто и в самом деле эти места были наши собственные. Да и пора было, потому что,
едва я успел сказать: теперь — с богом! как паровоз засвистел, запыхтел, и мы покатили.
Что же касается до единения с народом, то это вопрос
едва ли еще
не более жестокий, нежели вопрос об исторических утешениях.
Но всероссийские клоповники
не думают об этом. У них на первом плане личные счеты и личные отмщения. Посевая смуту, они
едва ли даже предусматривают, сколько жертв она увлечет за собой: у них нет соответствующего органа, чтоб понять это. Они знают только одно: что лично они непременно вывернутся. Сегодня они злобно сеют смуту, а завтра, ежели смута примет беспокойные для них размеры, они будут, с тою же холодною злобой, кричать: пали!
Но злаков на полях все не прибавлялось, ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли к бездействию мрачному. Напрасно они воздевали руки, напрасно облагали себя поклонами, давали обеты, постились, устраивали процессии — бог не внимал мольбам. Кто-то заикнулся было сказать, что"как-никак, а придется в поле с сохою выйти", но дерзкого
едва не побили каменьями, и в ответ на его предложение утроили усердие.
Видно, я очень переменилась в лице, потому что он долго и пристально смотрел мне в глаза; я
едва не упала без памяти при мысли, что ты нынче должен драться и что я этому причиной; мне казалось, что я сойду с ума… но теперь, когда я могу рассуждать, я уверена, что ты останешься жив: невозможно, чтоб ты умер без меня, невозможно!
Подошед к окну, постучал он пальцами в стекло и закричал: «Эй, Прошка!» Чрез минуту было слышно, что кто-то вбежал впопыхах в сени, долго возился там и стучал сапогами, наконец дверь отворилась и вошел Прошка, мальчик лет тринадцати, в таких больших сапогах, что, ступая,
едва не вынул из них ноги.
Неточные совпадения
Сама лисица хитрая, // По любопытству бабьему, // Подкралась к мужикам, // Послушала, послушала // И прочь пошла, подумавши: // «И черт их
не поймет!» // И вправду: сами спорщики //
Едва ли знали, помнили — // О чем они шумят…
Отец,
не имея почтения к жене своей,
едва смеет их обнять,
едва смеет отдаться нежнейшим чувствованиям человеческого сердца.
Cемен Константинович Двоекуров градоначальствовал в Глупове с 1762 по 1770 год. Подробного описания его градоначальствования
не найдено, но, судя по тому, что оно соответствовало первым и притом самым блестящим годам екатерининской эпохи, следует предполагать, что для Глупова это было
едва ли
не лучшее время в его истории.
Победа над Наполеоном еще более утвердила их в этом мнении, и
едва ли
не в эту самую эпоху сложилась знаменитая пословица:"Шапками закидаем!", которая впоследствии долгое время служила девизом глуповских подвигов на поле брани.
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но
едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что
не один он погряз, но в лице его погряз и весь Глупов.