Неточные совпадения
Я не скажу, чтоб сравнения, которые при
этом сами собой возникали, были обидны для моего самолюбия (у меня на
этот случай есть
в запасе прекрасная поговорка: моя изба с краю), но не могу скрыть, что чувствовалась какая-то непобедимая неловкость.
Допустим, пожалуй, что подобные
случаи не невозможны, но ведь дело не
в том, возможна ли та или другая случайность, а
в том, нужно ли
эту случайность обобщать? нужно ли крутить руки к лопаткам всякому проходящему? нужно ли заставлять его беседовать с незнакомцем, хотя бы он назывался становым приставом?
Так вот оно как. Мы, русские, с самого Петра I усердно"учим по-немецку"и все никакого
случая поймать не можем, а
в Берлине уж и теперь"
случай"предвидят, и, конечно, не для того, чтоб читать порнографическую литературу г. Цитовича, учат солдат"по-русску". Разумеется, я не преминул сообщить об
этом моим товарищам по скитаниям, которые нашли, что факт
этот служит новым подтверждением только что формулированного решения: да, Берлин ни для чего другого не нужен, кроме как для человекоубивства.
Ежели можно сказать вообще про Европу, что она,
в главных чертах, повторяет зады (по крайней мере,
в настоящую минуту, она воистину ничего другого не делает) и, во всяком
случае, знает, что ожидает ее завтра (что было вчера, то повторится и завтра, с малым разве изменением
в подробностях), то к Берлину
это замечание применимо
в особенности.
Что же касается до того, какие представления"
в случае чего"надлежит иметь относительно
этой статуи-правды, то роль путеводителей
в этом разе предоставляется перехватам, бантам, цветам и другим архитектурным украшениям.
Хотя у нас на
это счет довольно простые приметы: коли кусается человек — значит, во власти находится, коли не кусается — значит, наплевать, и хотя я доподлинно знал, что
в эту минуту графу Пустомыслову 9 даже нечем кусить; но кто же может поручиться, совсем ли погасла
эта сопка или же
в ней осталось еще настолько горючего матерьяла, чтоб и опять, при
случае, разыграть роль Везувия?
Граф. Не вполне так, но
в значительной мере — да. Бывают, конечно, примеры, когда даже экзекуция оказывается недостаточною; но
в большинстве
случаев — я твердо
в этом убежден — довольно одного хорошо выполненного окрика, и дело
в шляпе. Вот почему, когда я был при делах, то всегда повторял господам исправникам: от вас зависит — все,вам дано — все,и потому вы должны будете ответить — за все!
Тогда как если б мы
этого не делали, то, наверное, из десяти
случаев в девяти самые неизобильные люди сочли бы себя достаточно изобильными, чтоб, ввиду соответствующих напоминаний, своевременно выполнить лежащие на них повинности.
Граф (хвастаясь).
В моей служебной практике был замечательный
в этом роде
случай. Когда повсюду заговорили о неизобилии и о необходимости заменить оное изобилием, — грешный человек, соблазнился и я! Думаю: надобно что-нибудь сделать и мне. Сажусь, пишу, предписываю: чтоб везде было изобилие! И что ж! от одного
этого неосторожного слова неизобилие, до тех пор тлевшее под пеплом и даже казавшееся изобилием, — вдруг так и поползло изо всех щелей! И такой вдруг сделался голод, такой голод…
Действительно, литература наша находится как бы
в переходном положении, именно по
случаю постепенного упразднения того округленного пустословия, которое многими принималось за винословность, но,
в сущности,
эта последняя совсем не изгибла, а только преподносится не
в форме эмульсии, а
в виде пилюли — глотай!
Тем не менее для меня не лишено, важности то обстоятельство, что
в течение почти тридцатипятилетней литературной деятельности я ни разу не сидел
в кутузке. Говорят, будто
в древности такие
случаи бывали, но
в позднейшие времена было многое, даже, можно сказать, все было, а кутузки не было. Как хотите, а нельзя не быть за
это признательным. Но не придется ли познакомиться с кутузкой теперь, когда литературу ожидает покровительство судов? — вот
в чем вопрос.
А впрочем, ежели и затеет процесс, так ведь у меня и на
этот случай «sagesse des nations»
в запасе есть.
И одновременно с
этими сборищами
в процессиях, предпринимаемых по поводу всевозможных богомолий и дней ангелов (Шамбора, Наполеона, Евгении), тоже фигурируют более или менее компактные группы «сынов народа», распевающих приличные
случаю кантаты.
Не знаю, понимают ли Краснохолмские первой гильдии купцы, что
в это время с их слушателями происходит нечто не совсем ладное, но, во всяком
случае, они с изумительным инстинктом пользуются подобными минутами замешательства.
Но тут мысли
в моей голове перемешались, и я заснул, не придумавши ничего существенного. К счастию, сама судьба бодрствовала за Старосмыслова, подготовив
случай, по поводу которого всей нашей компании самым естественным образом предстояло осуществить идею о подпитии. На другой день —
это было 17 (5) сентября, память Захарии и Елисаветы — едва я проснулся, как ко мне ввалился Захар Иваныч и торжественно произнес...
Свинья. Ладно; об
этом мы после поговорим. (Наступает плотнее и плотнее.)Сказывай дальше. Правда ли, что ты говорила: законы-де одинаково всех должны обеспечивать, потому-де что,
в противном
случае, человеческое общество превратится
в хаотический сброд враждующих элементов… Об каких
это законах ты говорила? По какому поводу и кому
в поучение, сударыня, разглагольствовала? ась?
Ответ.Трудно. Но буде представится
случай пустить
в ход обман, коварство и насилие, а
в особенности
в ночное время, то могут воссиять.
В настоящее время
эти претенденты главным образом опираются на кокоток, которые и доныне не могут забыть, как весело им жилось при Монтихином управлении. Однако ж республика, по-видимому, уже предусмотрела
этот случай и
в видах умиротворения кокоток установила такое декольте, перед которым цепенела даже смелая «наполеоновская идея».
Вообще
это человек несложных требований, невыспренних идеалов, который
в случае нужды пойдет на компромисс: только не добивай до конца!
А именно: всякому встречному стараться попасть
в тон, польстить, оказать услугу, сказать при
случае: как
это вы с такими способностями да
в чертовой дыре засели!
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя
в глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у
этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною
случай:
в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах
в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при
случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть
эта распространяется только на мелочи и состоит
в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается
в разные платья
в продолжение пьесы.
Хлестаков. Да, и
в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё
случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же
в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная
в мыслях. Все
это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все
это я написал.
Сделавши
это, он улыбнулся.
Это был единственный
случай во всей многоизбиенной его жизни, когда
в лице его мелькнуло что-то человеческое.
"
В первый раз сегодня я понял, — писал он по
этому случаю Пфейферше, — что значит слова: всладце уязви мя, которые вы сказали мне при первом свидании, дорогая сестра моя по духу!