Неточные совпадения
Забиякин (Живновскому). И представьте себе, до сих пор не могу добиться никакого удовлетворения. Уж сколько раз обращался я к господину полицеймейстеру; наконец даже
говорю ему: «Что ж,
говорю, Иван Карлыч, справедливости-то, видно, на небесах искать нужно?» (Вздыхает.) И что же-с? он же меня, за дерзость, едва при
полиции не заарестовал! Однако, согласитесь сами, могу ли я оставить это втуне! Еще если бы честь моя не была оскорблена, конечно, по долгу християнина, я мог бы, я даже должен бы был простить…
Говоря это, Владимир Константиныч действительно озирался, как будто бы
полиция гналась по пятам его и
с минуты на минуту готова была настичь.
Неточные совпадения
Лежал я тогда… ну, да уж что! лежал пьяненькой-с, и слышу,
говорит моя Соня (безответная она, и голосок у ней такой кроткий… белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое),
говорит: «Что ж, Катерина Ивановна, неужели же мне на такое дело пойти?» А уж Дарья Францовна, женщина злонамеренная и
полиции многократно известная, раза три через хозяйку наведывалась.
—
Полиция. Полицейские не любят жандармов, —
говорил Дронов все так же неохотно и поплевывая в сторону. — А я
с полицейскими в дружбе. Особенно
с одним, такая протобестия!
— Вот! От этого. Я понимаю, когда ненавидят
полицию, попов, ну — чиновников, а он — всех! Даже Мотю, горничную, ненавидел; я жила
с ней, как
с подругой, а он
говорил: «Прислуга — стесняет, ее надобно заменить машинами». А по-моему, стесняет только то, чего не понимаешь, а если поймешь, так не стесняет.
— Начальство очень обозлилось за пятый год. Травят мужиков. Брата двоюродного моего в каторгу на четыре года погнали, а шабра — умнейший, спокойный был мужик, — так его и вовсе повесили.
С баб и то взыскивают, за старое-то, да! Разыгралось начальство прямо… до бесстыдства! А помещики-то новые, отрубники, хуторяне действуют вровень
с полицией. Беднота
говорит про них: «Бывало — сами водили нас усадьбы жечь, господ сводить
с земли, а теперь вот…»
Эту группу, вместе
с гробом впереди ее, окружала цепь студентов и рабочих, державших друг друга за руки, у многих в руках — револьверы. Одно из крепких звеньев цепи — Дунаев, другое — рабочий Петр Заломов, которого Самгин встречал и о котором
говорили, что им была организована защита университета, осажденного
полицией.