— Так я, сударь, и пожелал; только что ж Кузьма-то Акимыч, узнавши об этом, удумал? Приехал он ноне по зиме ко мне:"Ты, говорит, делить нас захотел, так я, говорит, тебе этого не позволяю, потому как я у графа
первый человек! А как ты, мол, не дай бог, кончишься, так на твоем месте хозяйствовать мне, а не Ивану, потому как он малоумный!"Так вот, сударь, каки ноне порядки!
Неточные совпадения
Стал он и поворовывать; отец жалованье получит —
первым делом в кабак, целовальника с наступающим
первым числом поздравить. Воротится домой пьянее вина, повалится на лавку, да так и дрыхнет; а Порфирка между тем подкрадется, все карманы обшарит, да в чулан, в тряпочку и схоронит. Парашка потом к мужу пристает: куда деньги девал? а он только глазами хлопает. Известное дело — пьяный
человек! что от него узнаешь? либо пропил, либо потерял.
Однажды пришла ему фантазия за один раз всю губернию ограбить — и что ж? Изъездил, не поленился, все закоулки, у исправников все карманы наизнанку выворотил, и, однако ж, не слышно было ропота, никто не жаловался. Напротив того, радовались, что
первые времена суровости и лакедемонизма [16] прошли и что сердце ему отпустило. Уж коли этакой
человек возьмет, значит, он и защищать сумеет. Выходит, что такому лицу деньги дать — все равно что в ломбард их положить; еще выгоднее, потому что проценты больше.
Налетов. Нет, позвольте, Самуил Исакович, уж если так говорить, так свидетельств было два: по одному точно что «оказалось», а по другому ровно ничего не оказалось. Так, по-моему, верить следует последнему свидетельству, во-первых, потому, что его производил
человек благонамеренный, а во-вторых, потому, что и закон велит следователю действовать не в ущерб, а в пользу обвиненного… Обвинить всякого можно!
Надо сказать, что я несколько трушу Гриши, во-первых, потому, что я
человек чрезвычайно мягкий, а во-вторых, потому, что сам Гриша такой бесподобный и бескорыстный господин, что нельзя относиться к нему иначе, как с полным уважением. Уже дорогой я размышлял о том, как отзовется о моем поступке Гриша, и покушался даже бежать от моего спутника, но не сделал этого единственно по слабости моего характера.
Вообще я стараюсь держать себя как можно дальше от всякой грязи, во-первых, потому, что я от природы чистоплотен, а во-вторых, потому, что горделивая осанка непременно внушает уважение и некоторый страх. Я знаю очень многих, которые далеко пошли, не владея ничем, кроме горделивой осанки. И притом, скажите на милость, что может быть общего между мною,
человеком благовоспитанным, и этими мужиками, от которых так дурно пахнет?
В
первой сфере я — раб своего сердца, раб даже своей плоти, я увлекаюсь, я умиляюсь, я делаюсь негодным
человеком; во второй сфере — я совлекаю с себя ветхого
человека, я отрешаюсь от видимого мира и возвышаюсь до ясновиденья.
Я заметил, что сидевшие по стенам залы маменьки с беспокойством следили за Корепановым, как только он подходил к их детищам, и пользовались
первым удобным случаем, чтобы оторвать последних от сообщества с
человеком, которого они, по-видимому, считали опасным.
— Во-первых, такая скотина, как ты, — отвечал Горехвастов сурово, — должна выражаться о генияльных
людях с почтением; во-вторых, следовало бы тебя, за твою продерзость, выбросить из окошка, а в-третьих, если тебе и прощается твой поступок на
первый раз, то единственно из уважения к слабости твоего рассудка… Цыц! молчать!
— Так нет, стало, пашпорта? — ладно; это пункт
первый. А теперь, — говорит, — будет пункт второй: кто бишь из вас старика, отравил? и в каких это законах написано, чтоб смел
человек умереть без напутствия?
Начальник был у меня
человек добрый; посмотрел на меня, словно в
первый раз увидел, не сказал ни слова, а в следующий месяц и назначил пять целковых.
Во-первых, она слепит и режет путнику глаза; во-вторых, совершенно лишает его удовольствия открыть рот, что для многих составляет существенную потребность; в-третьих, вообще содержит
человека в каком-то насильственном заключении, не дозволяя ему ни распахнуться, ни высморкать нос…
Неточные совпадения
Стародум. Надлежало образумиться. Не умел я остеречься от
первых движений раздраженного моего любочестия. Горячность не допустила меня тогда рассудить, что прямо любочестивый
человек ревнует к делам, а не к чинам; что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану.
Дворянин, например, считал бы за
первое бесчестие не делать ничего, когда есть ему столько дела: есть
люди, которым помогать; есть отечество, которому служить.
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души
человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Правдин. Мне поручено взять под опеку дом и деревни при
первом бешенстве, от которого могли бы пострадать подвластные ей
люди.
Люди стонали только в
первую минуту, когда без памяти бежали к месту пожара.