Неточные совпадения
Сторговались они, а на другой
день и приезжают их сиятельство ранехонько. Ну и мы, то есть весь земский суд, натурально тут, все в мундирах;
одного заседателя нет, которого нужно.
Живновский в увлечении, вероятно, позабыл, что перед ним сидит
один из смиренных обитателей Крутогорска. Он быстрыми шагами ходил взад и вперед по комнате, потирая руки, и физиономия его выражала нечто плотоядное, как будто в самом
деле он готов был живьем пожрать крутогорскую страну.
Однако сын не сын управительский, а надели рабу божьему на ноги колодки, посадили в темную, да на другой
день к допросу: «Куда деньги
девал, что прежде воровал?» Как ни бились, —
одних волос отец две головы вытаскал, — однако не признался: стоит как деревянный, слова не молвит. Только когда помянули Парашку — побледнел и затрясся весь, да и говорит отцу...
Ощутил лесной зверь, что у него на лбу будто зубы прорезываются. Взял письма, прочитал — там всякие такие неудобные подробности изображаются. Глупая была баба! Мало ей того, чтоб грех сотворить, — нет, возьмет да на другой
день все это опишет: «Помнишь ли, мол, миленький, как ты сел вот так, а я села вот этак, а потом ты взял меня за руку, а я, дескать, хотела ее отнять, ну, а ты»… и пошла, и пошла! да страницы четыре мелко-намелко испишет, и все не то чтоб
дело какое-нибудь, а так, пустяки
одни.
Денег ему не нужно было — своих
девать некуда — ему нужна была в доме хозяйка, чтоб и принять и занять гостя умела,
одним словом, такая, которая соответствовала бы тому положению, которое он заранее мысленно для себя приготовил.
Не вдруг, а
день за
день, воровски подкрадывается к человеку провинцияльная вонь и грязь, и в
одно прекрасное утро он с изумлением ощущает себя сидящим по уши во всех крошечных гнусностях и дешевых злодействах, которыми преизобилует жизнь маленького городка.
— Эх, Антон Пименыч! все это анекдот
один, — сказал писарь, — известно, странники оттелева приходят, так надо же побаловать языком, будто как за
делом ходили…
— Тутошний я, сударь, тутошний. Только ты это не
дело, писарек, говоришь про странников-то! Такая ли это материя, чтоб насчет ее,
одного баловства ради, речь заводить!
Вот выбрал я другой
день, опять иду к нему. «Иван Никитич, — говорю ему, — имейте сердоболие, ведь я уж десять лет в помощниках изнываю; сами изволите знать,
один столом заправляю; поощрите!» А он: «Это, говорит, ничего не значит десять лет; и еще десять лет просидишь, и все ничего не значит».
Ижбурдин. Какие они, батюшка, товарищи? Вот выпить, в три листа сыграть — это они точно товарищи, а помочь в коммерческом
деле — это, выходит, особь статья. По той причине, что им же выгоднее, коли я опоздаю ко времени, а как совсем затону — и того лучше. Выходит, что коммерция, что война — это сюжет
один и тот же. Тут всякий не то чтоб помочь, а пуще норовит как ни на есть тебя погубить, чтоб ему просторнее было. (Вздыхает.)
А второе
дело будет то, что для нашего брата купца что чугунки завести, что гильдию совсем снять — это все
один сюжет, все вокруг
одного пальца вертится.
Это, ваше благородие, всё враги нашего отечества выдумали, чтоб нас как ни на есть с колеи сбить. А за ними и наши туда же лезут — вон эта гольтепа, что негоциантами себя прозывают. Основательный торговец никогда в экое
дело не пойдет, даже и разговаривать-то об нем не будет, по той причине, что это все
одно, что против себя говорить.
А все-таки странно, что я сегодня целый вечер сижу дома и
один. Где бы они могли быть все? у Порфирия Петровича — не может быть: он так мил и любезен, что всегда меня приглашает; Александр Андреич тоже души во мне не слышит:"Ты, говорит, только проигрывай, а то хоть каждый
день приезжай".
Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко, но как светло оно сияло, как тепло оно грело! На улицах было сухо; недаром же говорят старожилы, что какая ни будь дурная погода на шестой неделе поста, страстная все
дело исправит, и к светлому празднику будет сухо и тепло. Мне сделалось скучно в комнате
одному, и я вышел на улицу, чтоб на народ поглядеть.
Я в самом
деле припоминаю, что мне чего-то недостает, что я как будто лишний на белом свете, что я
один, всегда
один.
Это был
один из тех умных и смирных стариков, каких нынче мало встречается; держал он себя как-то в стороне от всякого столкновения с уездною аристократией, исключительно занимался своим маленьким
делом, придерживался старины [54], и в этом последнем отношении был как будто с норовом.
Аи и выходит, что во всяком
деле мало
одной честности да доброй воли: нужна тоже добросовестность, нужно знание.
Вы спросите меня, быть может, зачем же я не разобрал его просьбы, если только за собой
одним признаю возможность и право сделать зависящее распоряжение к наилучшему устройству всех этих
дел?
Возвращаясь домой поздно вечером, он принимался сводить в
одно целое все говоренное и слышанное в течение
дня, и хотя не успевал в этом, но чувствовал себя как-то отлично хорошо и легко.
— Или вот тот же капитан Полосухин:"Полюбилась, говорит, мне Маша Цыплятева — надо, говорит, ее выкрасть!"А Марья Петровна были тоже супруга помещика-с… И, однако, мы ее выкрали-с. Так это не кошку убить-с… Нет-с! чтоб
одно только это
дело замазать, Полосухин восемьсот душ продал-с!
— Благодарю покорно, я сыт-с. У меня до господина Горехвастова есть дельце… Вчерашний
день обнаружилась в
одном месте пропажа значительной суммы денег, и так как господин Горехвастов находился в непозволительной связи с женщиною, которая навлекает на себя подозрение в краже, то… Извините меня, Николай Иваныч, но я должен вам сказать, что вы очень неразборчивы в ваших знакомствах!
Пришел и я, ваше благородие, домой, а там отец с матерью ругаются: работать, вишь, совсем дома некому; пошли тут брань да попреки разные… Сам вижу, что за
дело бранят, а перенести на себе не могу; окроме злости да досады, ничего себе в разум не возьму; так-то тошно стало, что взял бы, кажется, всех за
одним разом зарубил, да и на себя, пожалуй, руку наложить, так в ту же пору.
Сижу я дома, а меня словно лихоманка ломает: то озноб, то жарынь всего прошибает; то зуб с зубом сомкнуть не могу, то весь так и горю горма. Целую Ночь надо мной баба промаялась, ни-ни, ни
одной минуточки не сыпал. На другой
день, раным-ранехонько, шасть ко мне дядя Федот в избу.
Получаю я однажды писемцо, от
одного купца из Москвы (богатейший был и всему нашему
делу голова), пишет, что, мол, так и так, известился он о моих добродетелях, что от бога я светлым разумом наделен, так не заблагорассудится ли мне взять на свое попечение утверждение старой веры в Крутогорской губернии, в которой «християне» претерпевают якобы тесноту и истязание великое.
Одни именно сердцем это
дело понимают, и эти люди хорошие, примерно вот как родитель мой.
Ну, да это все бы еще ничего. Сижу я на другой
день один, будто горюю; смотрю, частный опять ко мне на двор едет: что бы это за оказия такая?
— Эх, братец ты мой, да ты пойми, любезный, — говорит
один голос, — ведь она, старуха-то, всему нашему
делу голова; ну, он к ней, стало быть, и преставился, становой-ет…"Коли вы, говорит, матушка Уалентина, захочете, так и
делу этому конец будет, какой вам желательно".
Напрасно командируется
одна партия гребцов в воду и там, схватившись руками за ветви деревьев и кустов, тянет всем корпусом веревку, прицепленную к дощанику: лодка как будто бы топчется на
одном месте, не подвигаясь ни на пядь вперед, и только слышно, как вода не то чтобы шумит, а как-то сосредоточенно жужжит кругом, поминутно угрожая перевернуть вверх
дном утлую скорлупу.
— Это нужды нет-с: они завсегда обязаны для полиции дом свой открытым содержать… Конечно-с, вашему высокоблагородию почивать с дорожки хочется, так уж вы извольте мне это
дело доверить… Будьте, ваше высокоблагородие, удостоверены, что мы своих начальников обмануть не осмелимся, на чести
дело сделаем, а насчет проворства и проницательности, так истинно, осмелюсь вам доложить, что мы
одним глазом во всех углах самомалейшее насекомое усмотреть можем…
— Меры она точно что принять может-с, да и запираться будет непременно, однако на это обращать внимания не следует, потому как с ними
один разговор — под арест-с, а там как бог рассудит… А впрочем, вашему высокоблагородию насчет этого
дела и опасаться нельзя-с, потому как тут и истцы налицо…
Таким образом можно, например, направить речь издалека о собственных
делах Мавры Кузьмовны, поприласкать ее (посадить), начать слегка соболезновать и вообще"беседовать разумно", сбросив с себя всякую официяльность и пригнув себя к
одному уровню с почтенною старухой.
— Не возмогу рещи, — продолжал он, вздернув голову кверху и подкатив глаза так, что видны делались
одни воспаленные белки, — не возмогу рещи, сколь многие претерпел я гонения. Если не сподобился, яко Иона, содержаться во чреве китове, зато в собственном моем чреве содержал беса три года и три месяца… И паки обуреваем был злою женою, по вся
дни износившею предо мной звериный свой образ… И паки обуян был жаждою огненною и не утолил гортани своей до сего
дня…
Старуха была ни жива ни мертва; она и тряслась, и охала, и кланялась ему почти в ноги и в то же время охотно вырвала бы ему поганый его язык, который готов был, того и гляди, выдать какую-то важную тайну. Мое положение также делалось из рук вот неловким; я не мог не предъявить своего посредничества уже по тому
одному, что присутствие Михеича решительно мешало мне приступить к
делу.
Первое
дело, что никто ей этой Варсонофии, в душу не лазил: стало быть,
дело возможное, что она и продаст; второе
дело, что весь я, как есть, в
одном нагольном тулупишке, и хоша взял с собою пистолет, однако употребить его невозможно, потому как убийство совершать законом запрещается, а я не токмо что на каторгу, а и на покаянье идти не желаю; третье
дело, стало быть, думаю, они меня, примерно, как тухлое яйцо раздавить там могут вгорячах-то…
— Помилуйте, матушка Мавра Кузьмовна, — взмолился Половников, — что ж, значит, я перед господином чиновником могу?.. если бы я теперича сказать что-нибудь от себя возможность имел, так и то, значит, меня бы в шею отселе вытолкали, потому как мое
дело молчать, а не говорить… рассудите же вы, матушка, за что ж я, не будучи, можно сказать, вашему
делу причинен, из-за него свою жизнь терять должон… ведь я, все
одно, тамгу свою господину чиновнику оставлю.
А второе было
дело, что мы все наше пропитанье, можно сказать, через нее получали, потому что ни в
одном скиту столько милостыни не бывало, как в нашем: и деньгами и припасом — всем изобильны бывали.
— "Что ж, говорю, разве уж больно худо
дело?"–"Да так-то, говорит, худо, что через неделю, много через две, разрешенью быть надо; ты, говорит, подумай, матушка,
одно только детище и было да и то в крапиву пошло!"А сам, знаешь, говорит это, да так-то, сердечный, льется-разливается.
Была у нас суседка, старуха старая, так она только
одна и жалела меня, даже до господина надзирателя доходила с жалобой, как родитель со мной обходится, только господин надзиратель у родителя закусил и сказал, что начальство в эти
дела не входит.
Вас вот, ваше высокоблагородие, оно, может, и рассмешит, как рассказать вам, каким манером лекарь наш, в холеру, мужичков с
одним сифоном лечить ездил, да по двугривенному с души отступного брал, а нас оно и не смешит, потому как мы к эвтому
делу уж сызмальства привычны.
Приведут, бывало, самого старика из кабака почти мертвого, так он проспится ночью, а на другой
день и сидит на крылечке, ровно мутный весь, ни
одним суставом не шевелит.