Неточные совпадения
— Плохо, сударыня, плохо! совсем ноне плохо стало; сам я вот недослышу что-то, а Палагеюшка у меня еще молода…
Об ину
пору так разнеможешься, словно и взаправду старость пришла. А пуще всего ноженьки! мозжат
это, знаешь, мозжат, словно вот винтом тебе кость-ту винтит!
Впрочем, я и до сих
пор не могу себе объяснить, почему приятель мой, говоря
об этой комнате, называл ее кабинетом.
Ходили они к нам урывками, но
об этих урывках я и до сих
пор вспоминаю с наслаждением.
— Ничего я
об этом, ваше благородие, объяснить не могу…
Это точно, что они перед тем, как из лодки им выпрыгнуть, обратились к товарищу:"Свяжи мне, говорит, Трофимушка, руки!"А я еще в ту
пору и говорю им:"Христос, мол, с вами, Аггей Федотыч, что вы над собой задумываете?"Ну, а они не послушали:"Цыц, говорит, собака!"Что ж-с, известно, их дело хозяйское: нам им перечить разве возможно!
Пал он мне, сударь, в ноги и поклялся родителями обо всем мне весть подавать. И точно-с, с
этих пор кажную ночь я уж знаю,
об чем у них днем сюжет был… должен быть он здесь, то есть Андрюшка-с, по моему расчету, не завтра, так послезавтрева к ночи беспременно-с.
Вот, думаю, мы жалуемся на свою участь горькую, а каково ей-то, сироте бесприютной, одной, в слабости женской, себя наблюдать, да и семью призирать!"И стал я, с
этой самой
поры, все
об ней
об одной раздумывать, как бы то есть душу невинную от греха избавить.
— Да, вот видите, — отвечал Костяков, — вон у меня на шести удочках хоть бы поганый ершишка на смех клюнул; а там
об эту пору, — диви бы на донную, — а то с поплавком, вот что привалило: щука фунтов в десять, да и тут прозевали.
Неточные совпадения
Все, с кем княгине случалось толковать
об этом, говорили ей одно: «Помилуйте, в наше время уж
пора оставить
эту старину.
— Да что же, я не перестаю думать о смерти, — сказал Левин. Правда, что умирать
пора. И что всё
это вздор. Я по правде тебе скажу: я мыслью своею и работой ужасно дорожу, но в сущности — ты подумай
об этом: ведь весь
этот мир наш —
это маленькая плесень, которая наросла на крошечной планете. А мы думаем, что у нас может быть что-нибудь великое, — мысли, дела! Всё
это песчинки.
Это я два с половиной года назад уже знал и с тех
пор два с половиной года
об этом думал,
об этом именно, что «Дунечка многое может снести».
Под подушкой его лежало Евангелие. Он взял его машинально.
Эта книга принадлежала ей, была та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря. В начале каторги он думал, что она замучит его религией, будет заговаривать о Евангелии и навязывать ему книги. Но, к величайшему его удивлению, она ни разу не заговаривала
об этом, ни разу даже не предложила ему Евангелия. Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она молча принесла ему книгу. До сих
пор он ее и не раскрывал.
— Как хотите, только я-то вам не товарищ; а мне что! Вот мы сейчас и дома. Скажите, я убежден, вы оттого на меня смотрите подозрительно, что я сам был настолько деликатен и до сих
пор не беспокоил вас расспросами… вы понимаете? Вам показалось
это дело необыкновенным; бьюсь
об заклад, что так! Ну вот и будьте после того деликатным.