Неточные совпадения
Пробовали они и на комиссию закупы разного товара делать, и тут оказались провинности: купит негоциант щетины да для коммерческого оборота в нее песочку подсыплет, а
не то хлебца такого поставит,
чтоб хрусту побольше ощущалось — отказали и тут.
«…Нет, нынче
не то, что было в прежнее время; в прежнее время народ как-то проще, любовнее был. Служил я, теперича, в земском суде заседателем, триста рублей бумажками получал, семейством угнетен был, а
не хуже людей жил. Прежде знали, что чиновнику тоже пить-есть надо, ну, и место давали так,
чтоб прокормиться было чем… А отчего? оттого, что простота во всем была, начальственное снисхождение было — вот что!
Брали мы, правда, что брали — кто богу
не грешен, царю
не виноват? да ведь и
то сказать, лучше, что ли, денег-то
не брать, да и дела
не делать? как возьмешь, оно и работать как-то сподручнее, поощрительнее. А нынче, посмотрю я, всё разговором занимаются, и всё больше насчет этого бескорыстия, а дела
не видно, и мужичок —
не слыхать,
чтоб поправлялся, а кряхтит да охает пуще прежнего.
Убиица-то он один, да знакомых да сватовей у него чуть
не целый уезд; ты вот и поди перебирать всех этих знакомых, да и преступника-то подмасли,
чтоб он побольше народу оговаривал: был, мол, в таком-то часу у такого-то крестьянина?
не пошел ли от него к такому-то? а часы выбирай
те, которые нужно… ну, и привлекай, и привлекай.
Напишут это из губернии — рыбу непременно к именинам надо, да такая
чтоб была рыба, кит
не кит, а около
того.
— То-то же! смотри,
чтоб у меня теперь лошади… ни-ни… никуда… понимаешь! даже на пожар
не сметь… слышишь? везде брать обывательских, даже для барышень!..
— Да ты попробуй прежде, есть ли сахар, — сказал его высокородие, — а
то намеднись, в Окове, стряпчий у меня целых два стакана без сахару выпил… после уж Кшецынский мне это рассказал… Такой, право, чудак!.. А благонравный! Я, знаешь,
не люблю этих вот, что звезды-то с неба хватают; у меня главное,
чтоб был человек благонравен и предан… Да ты, братец,
не торопись, однако ж, а
не то ведь язык обожжешь!
Между
тем для Дмитрия Борисыча питие чая составляло действительную пытку. Во-первых, он пил его стоя; во-вторых, чай действительно оказывался самый горячий, а продлить эту операцию значило бы сневежничать перед его высокородием, потому что если их высокородие и припускают, так сказать, к своей высокой особе,
то это еще
не значит,
чтоб позволительно было утомлять их зрение исполнением обязанностей, до дел службы
не относящихся.
И хоть бы доподлинно эта голова была, думал он, тысячный раз проклиная себя, а
то ведь и происшествия-то никакого
не было! Так, сдуру ляпнул,
чтоб похвастаться перед начальством деятельностью!
Баталионный командир, охотно отдающий справедливость всему великому, в заключение своих восторженных панегириков об нем всегда прибавляет: «Как жаль, что Порфирий Петрович ростом
не вышел: отличный был бы губернатор!» Нельзя сказать также,
чтоб и во всей позе Порфирия Петровича было много грации; напротив
того, весь он как-то кряжем сложен; но зато сколько спокойствия в этой позе! сколько достоинства в этом взоре, померкающем от избытка величия!
Когда говорят о взятках и злоупотреблениях, Порфирий Петрович
не то чтобы заступается за них, а только переминается с ноги на ногу. И
не оттого,
чтоб он всею душой
не ненавидел взяточников, а просто от сознания, что вообще род человеческий подвержен слабостям.
Тут самый рост его как-то
не останавливает ничьего внимания, и всякий благонамеренный человек необходимо должен думать, что такой, именно такой рост следует иметь для
того,
чтоб быть величественным.
И за всем
тем чтоб было с чиновниками у него фамильярство какое — упаси бог!
Не то чтобы водочкой или там «братец» или «душка», а явись ты к нему в форме, да коли на обед звать хочешь, так зови толком:
чтоб и уха из живых стерлядей была, и тосты по порядку, как следует.
Денег ему
не нужно было — своих девать некуда — ему нужна была в доме хозяйка,
чтоб и принять и занять гостя умела, одним словом, такая, которая соответствовала бы
тому положению, которое он заранее мысленно для себя приготовил.
Не боялся он также, что она выскользнет у него из рук; в
том городе, где он жил и предполагал кончить свою карьеру,
не только человека с живым словом встретить было невозможно, но даже в хорошей говядине ощущалась скудость великая; следовательно, увлечься или воспламениться было решительно нечем, да притом же на
то и ум человеку дан,
чтоб бразды правления
не отпускать.
mais vous concevez, mon cher, делай же он это так,
чтоб читателю приятно было; ну, представь взяточника, и изобрази там… да в конце-то, в конце-то приготовь ему возмездие, чтобы знал читатель, как это
не хорошо быть взяточником… а
то так на распутии и бросит — ведь этак и понять, пожалуй, нельзя, потому что, если возмездия нет, стало быть, и факта самого нет, и все это одна клевета…
Давно ли русский мужичок, cet ours mal léche, [этот сиволапый (франц.).] являлся на театральный помост за
тем только,
чтоб сказать слово «кормилец», «шея лебединая, брови соболиные», чтобы прокричать заветную фразу, вроде «идем!», «бежим!», или же отплясать где-то у воды [34] полуиспанский танец — и вот теперь он как ни в чем
не бывало семенит ногами и кувыркается на самой авансцене и оглашает воздух неистовыми криками своей песни!
— Господа бывают разные, — вступается другой лакей, — один господин своего понятия
не имеет, так от слуги понятием заимствуется, другой, напротив
того, желает,
чтоб от него слуга понятием заимствовался…
— А какая у него одежа? пониток черный да вериги железные — вот и одежа вся. Известно,
не без
того,
чтоб люди об нем
не знали; тоже прихаживали другие и милостыню старцу творили: кто хлебца принесет, кто холстеца, только мало он принимал, разве по великой уж нужде. Да и тут, сударь, много раз при мне скорбел, что по немощи своей,
не может совершенно от мира укрыться и полным сердцем всего себя богу посвятить!
Причина этого губительного действия заключается в
том, что, сооружая себе «корету», Иван Онуфрич
не столько думал об удобствах, сколько об
том,
чтоб железа и дубу было вволю, и
чтоб вышла корета"православным аханье, немцам смерть и сухота".
То есть вы
не думайте,
чтоб я сомневался в благородстве души вашей — нет! А так, знаете, я взял бы этого жидочка за пейсики, да головенкой-то бы его об косяк стук-стук… Так он, я вам ручаюсь, в другой раз смотрел бы на вас
не иначе, как со слезами признательности… Этот народ ученье любит-с!
Шифель. То-то. Вы
не вздумайте его по-прежнему, Разбитным называть…
то есть вы, однако ж,
не подумайте,
чтоб между ним и княжной… нет! а знаете, невинные этак упражнения: он вздохнет, и она вздохнет; она скажет: «Ах, как сегодня в воздухе весной пахнет!», а он отвечает: «Да, весна обновляет человека», или что-нибудь в этом роде…
— "А эквилибристика, говорит, вот какая наука,
чтоб перед начальником всегда в струне ходить, чтобы ноги у тебя были
не усталые,
чтоб когда начальство тебе говорит: «Кривляйся, Сашка!» — ну, и кривляйся! а «сиди, Сашка, смирно» — ну, смирно и сиди, ни единым суставом
не шевели, а
то неравно у начальства головка заболит.
Вот и поклялся я ему быть в повиновении; и мучил же он меня, мучил до
тех пор, пока его самого, собаку, за нетрезвое поведенье из службы
не выгнали —
чтоб ему пусто было!
Змеищев. Ну, конечно, конечно, выгнать его; да напишите это так,
чтоб энергии, знаете, побольше, а
то у вас все как-то бесцветно выходит — тара да бара, ничего и
не поймешь больше. А вы напишите, что вот, мол, так и так, нарушение святости судебного приговора, невинная жертва служебной невнимательности, непонимание всей важности долга… понимаете! А потом и повесьте его!.. Ну, а того-то, что скрыл убийство…
Рыбушкин. Цыц, Машка! я тебе говорю цыц! Я тебя знаю, я тебя вот как знаю… вся ты в мать, в Палашку,
чтоб ей пусто было! заела она меня, ведьма!.. Ты небось думаешь, что ты моя дочь! нет, ты
не моя дочь; я коллежский регистратор, а ты титулярного советника дочь… Вот мне его и жалко; я ему это и говорю… что
не бери ты ее, Сашка, потому она как есть всем естеством страмная, вся в Палагею… в
ту… А ты, Машка, горло-то
не дери, а
не то вот с места
не сойти — убью; как муху, как моль убью…
Дернов (жене). Слышишь ты у меня!
чтоб здесь бобровского и духу
не пахло… слышишь! а
не то я тебя, видит бог, задушу! своими руками задушу!
Это, ваше благородие, всё враги нашего отечества выдумали,
чтоб нас как ни на есть с колеи сбить. А за ними и наши туда же лезут — вон эта гольтепа, что негоциантами себя прозывают. Основательный торговец никогда в экое дело
не пойдет, даже и разговаривать-то об нем
не будет, по
той причине, что это все одно, что против себя говорить.
Когда придет к нему крестьянин или мещанин"за своею надобностью"или проще по рекрутской части и принесет все нужные по делу документы, он никогда сразу
не начнет дела, а сначала заставит просителя побожиться пред образом, что других документов у него нет, и когда
тот побожится,"
чтоб и глаза-то мои лопнули"и"
чтоб нутро-то у меня изгнило", прикажет ему снять сапоги и тщательно осмотрит их.
Господи! неужели нужно,
чтоб обстоятельства вечно гнели и покалывали человека,
чтоб не дать заснуть в нем энергии, чтобы
не дать замереть
той страстности стремлений, которая горит на дне души, поддерживаемая каким-то неугасаемым огнем? Ужели вечно нужны будут страдания, вечно вопли, вечно скорби, чтобы сохранить в человеке чистоту мысли, чистоту верования?
В Крутогорске это называется"
не терять золотых мгновений", и господа негоцианты действительно
не теряют их, потому что я вижу их беспрерывно подступающих к круглому столу и, разумеется,
не за
тем,
чтоб проводить время праздно.
Около обиженного мальчика хлопотала какая-то женщина, в головке и одетая попроще других дам. По всем вероятиям, это была мать Оськи, потому что она
не столько ублажала его, сколько старалась прекратить его всхлипыванья новыми толчками. Очевидно, она хотела этим угодить хозяевам, которые отнюдь
не желали,
чтоб Оська обижался невинными проказами их остроумных деточек. Обидчик между
тем, пользуясь безнаказанностию, прохаживался по зале, гордо посматривая на всех.
— То-то же! сегодня грех! сегодня
не такой день,
чтоб в карты играть! Сегодня, по древнему обычаю, пораньше спать лечь следует.
А
то, дескать, и того-то вы, бараны,
не разумеете, что
не вы для него тут живете,
чтоб брюхо его богомерзкое набивать, а он для вас от правительства поставлен, чтобы вам хорошо было!"Ладно.
Нет-с, верно, так уж они все сформированы, что у всякого,
то есть, природное желание есть руками-то вперед совать, а который
не тычет, так
не потому,
чтоб дошел он до
того, что это
не християнских рук дело, а потому, что силенки нет.
Живого матерьялу они, сударь,
не понимают! им все бы вот за книжкой, али еще пуще за разговорцем: это ихнее поле; а как дойдет дело до
того,
чтоб пеньки считать, — у него, вишь, и ноженьки заболели.
«Везде, говорит, был; на вас только и надежда; нигде суда нет!» Вот, видите ли, он даже
не понимает, что я
не для
того тут сижу,
чтоб ихние эти мелкие дрязги разбирать; мое дело управлять ими, проекты сочинять, pour leur bien, наблюдать,
чтоб эта машина как-нибудь
не соскочила с рельсов — вот моя административная миссия.
Конечно, иногда
не обходится без
того,
чтоб посердиться, но мы ведь свои люди и действуем по пословице:"Милые дерутся — только тешатся".
Я, милостивый государь, человек
не простой; я хочу,
чтоб не я пришел к знанию, а оно меня нашло; я
не люблю корпеть над книжкой и клевать по крупице, но
не прочь был бы, если б нашелся человек, который бы знание влил мне в голову ковшом, и сделался бы я после
того мудр, как Минерва…
Знаете, я все добиваюсь, нельзя ли как-нибудь до такого состояния дойти,
чтоб внутри меня все вконец успокоилось,
чтоб и кровь
не волновалась, и душа
чтоб переваривала только
те милые образы,
те кроткие ощущения, которые она самодеятельно выработала… вы понимаете? —
чтоб этого внешнего мира с его прискорбием
не существовало вовсе,
чтоб я сам был автором всех своих радостей, всей своей внутренней жизни…
— Да ты, братец, скажи человеку,
чтоб завертел хорошенько! — прибавил от себя Горехвастов, — а
то они его так теплое и подают — vous n'avez pas l’idée comme ils sont brutes, ces gens-là! [вы
не можете себе представить, как они тупы, эти люди! (франц.)]
— Или вот
тот же капитан Полосухин:"Полюбилась, говорит, мне Маша Цыплятева — надо, говорит, ее выкрасть!"А Марья Петровна были тоже супруга помещика-с… И, однако, мы ее выкрали-с. Так это
не кошку убить-с… Нет-с!
чтоб одно только это дело замазать, Полосухин восемьсот душ продал-с!
Нам дела нет до
того, что такое этот человек, который стоит перед нами, мы
не хотим знать, какая черная туча тяготеет над его совестью, — мы видим, что перед нами арестант, и этого слова достаточно,
чтоб поднять со дна души нашей все ее лучшие инстинкты, всю эту жажду сострадания и любви к ближнему, которая в самом извращенном и безобразном субъекте заставляет нас угадывать брата и человека со всеми его притязаниями на жизнь человеческую и ее радости и наслаждения [67].
А сама нагибается,
чтоб взяться за коромысло, а грудь-то у нее высокая да белая, словно пена молочная: света я, сударь, невзвидел. Бросился к ней, выхватил коромысло из рук, а сам словно остервенел: уж
не то что целовать, а будто задушить ее хотел; кажется, кабы она
не барахталась, так и задушил бы тут. Очень для меня этот день памятен.
А мне, ваше благородие, только всего и денег-то надобно, что за полведра заплатить следует… Вот и стал мне будто лукавый в ухо шептать."Стой, кричу, дядя, подвези до правленья!"А сам, знашь, и камешок за пазуху спрятал… Сели мы это вдвоем на телегу: он впереди, а я сзади, и все у меня из головы
не выходит, что будь у меня рубль семьдесят, отдай мне он их, заместо
того чтоб водки купить,
не нужно бы и в бурлаки идти…
— Был с нами еще секретарь из земского суда-с, да столоначальник из губернского правления… ну-с, и они тут же…
то есть мещанин-с… Только были мы все в подпитии-с, и отдали им это предпочтение-с…
то есть
не мы, ваше высокоблагородие, а Аннушка-с… Ну-с, по этой причине мы точно их будто помяли…
то есть бока ихние-с, — это и следствием доказано-с… А
чтоб мы до чего другого касались… этого я, как перед богом,
не знаю…
Еще тогда, сколь припомню, только об
том и думалось,
чтоб в пустынножительстве спасение найти,
чтоб уподобиться древним отцам пустынникам, которые суету мирскую хуже нечем мучения адовы для себя почитали… Ну, и привел бог в пустыню, да только
не так, как думалось.
К
тому же и отец, на смертном одре,
не больно желал,
чтоб я осемьянился, даже матери наказывал,
чтоб она меня к этому делу
не нудила.
Я. было хотел,
чтоб дело просто сталось, по родительскому,
то есть, благословению, по
той причине, что и учители наши сказывают:"
Не в том-де замыкается сила тайны брака,
чтоб через попа оную отправить"; [См.
Это больше всё люди богатые или хитрые; заводят смуты
не для чего другого, как из
того, чтобы прибыток получить, или еще для
того,
чтоб честь ему была.