Неточные совпадения
Губерния наша дальняя, дворянства этого нет, ну, и жили мы тут как у Христа
за пазушкой; съездишь, бывало, в год раз в губернский город, поклонишься чем бог послал благодетелям и
знать больше ничего
не хочешь.
И все это ласковым словом,
не то чтоб по зубам да
за волосы: „Я, дескать, взяток
не беру, так вы у меня
знай, каков я есть окружной!“ — нет, этак лаской да жаленьем, чтоб насквозь его, сударь, прошибло!
Вот и вздумал он поймать Ивана Петровича, и научи же он мещанинишку: „Поди, мол, ты к лекарю, объясни, что вот так и так, состою на рекрутской очереди
не по сущей справедливости, семейство большое:
не будет ли отеческой милости?“ И прилагательным снабдили, да таким,
знаете, все полуимперьялами, так, чтоб у лекаря нутро разгорелось, а
за оградой и свидетели, и все как следует устроено: погиб Иван Петрович, да и все тут.
Разговаривая с ней
за ужином, я вижу, как этот взор беспрестанно косит во все стороны, и в то время, когда, среди самой любезной фразы, голос ее внезапно обрывается и принимает тоны надорванной струны, я заранее уж
знаю, что кто-нибудь из приглашенных взял два куска жаркого вместо одного, или что лакеи на один из столов, где должно стоять кагорское, ценою
не свыше сорока копеек, поставил шато-лафит в рубль серебром.
Начал он скучать и томиться и
не знал, где для себя место найти, потому что все душегубства его прежние непрестанно пред глазами его объявлялись и всюду
за ним преследовали.
То есть вы
не думайте, чтоб я сомневался в благородстве души вашей — нет! А так,
знаете, я взял бы этого жидочка
за пейсики, да головенкой-то бы его об косяк стук-стук… Так он, я вам ручаюсь, в другой раз смотрел бы на вас
не иначе, как со слезами признательности… Этот народ ученье любит-с!
Забиякин (
не слушая его). А
знаете ли, что по-ихнему дело называется? продать связку-другую баранков, надуть при этом на копейку — вот это дело-с!.. Принадлежа к высшему классу общества,
знаете, даже как-то совестно
за них, совестно
за отечество.
Живновский (Забиякину). Ишь, шельма, как тает! молодец он, а все,
знаете,
не то, что в наше время бывало… орлы! Налетишь, бывало, из-за сизых туч, так все эти курочки словно сожмутся, даже взглянуть
не смеют: просто трепет какой-то!
Шифель. Нет, я к княжне: она у нас что-то прихварывает. Я и то уж сколько раз ей
за это выговаривал: «Дурно, ваше сиятельство, себя ведете!», право, так и выразился, ну и она ничего, даже посмеялась со мною. Впрочем, тут наша наука недостаточна (тихо Налетову):
знаете, там хоть княжна, хоть
не княжна, а все без мужа скучно; (громко) таков уж закон природы.
Дернов.
Знаю, что
за делом, да ведь
не стоя же нам разговаривать. Что ж ты скажешь?
Кабы
знало оно их, стами рублями тут бы
не отделаться, а теперича вот, с малого-то ума, ему и сто рублей
за медведя кажутся.
Не смыслите, как и себя-то соблюсти, а вот ты на меня посмотри — видал ли ты эких молодцов?"И
знаете, ваше благородие, словами-то он, пожалуй,
не говорит, а так всей фигурой в лицо тебе хлещет, что вот он честный, да образованный, так ему
за эти добродетели молебны служить следует.
Он и в первой-от раз поехал, потому что
не знал, что
за штука такая; думал, что будет свои фантазии там разыгрывать, а убийца, дескать, будет его слушать да помалчивать.
"Если вы захотите
узнать от крутогорских жителей, что я
за человек, вам наверное ответят: «О, это собака!» И я
не только смиренно преклоняюсь перед этим прозвищем, но, коли хотите, несколько даже горжусь им.
— Да, брат, я счастлив, — прервал он, вставая с дивана и начиная ходить по комнате, — ты прав! я счастлив, я любим, жена у меня добрая, хорошенькая… одним словом,
не всякому дает судьба то, что она дала мне, а
за всем тем, все-таки… я свинья, брат, я гнусен с верхнего волоска головы до ногтей ног… я это
знаю! чего мне еще надобно! насущный хлеб у меня есть, водка есть, спать могу вволю… опустился я, брат, куда как опустился!
— А что вы думаете? и в самом деле, показывать зубы весело, особливо если они белые и вострые… Все смотрят на тебя и думают: о, этому господину
не попадайся на зубы: как раз раскусит! Это я на себе испытал!
знаете ли вы, что я здесь слыву
за отменно злого и, следовательно,
за отменно умного человека?
—
Знаете ли вы, какой предмет занимал меня перед вашим приездом? — спросил он, останавливаясь передо мной, — бьюсь об заклад, что ни
за что в свете
не угадаете.
Рогожкин подмигнул мне глазом, как будто хотел сказать:"
Знаем мы это спокойствие совести!"Но
за всем тем в этом подмигивании выражалось
не осуждение, а, напротив того, безгранично нежное сочувствие к подвигам Горехвастова.
Дразнила она меня таким манером долго, и все я себя перемогал; однако бог попутал.
Узнал я как-то, что Параня в лес по грибы идет. Пошел и я, а
за поясом у меня топор,
не то чтоб у меня в то время намерение какое было, а просто потому, что мужику без топора быть нельзя. Встретился я с ней, а она — верно, забыла, как я ее у колодца-то трепал, — опять надо мной посмеивается...
Я ведь
знаю, что нашего брата
за эти дела
не похвалят…
—
Не знаю; только вряд ли домой попадешь… А
знаете ли вы,
за что он под суд попал? Дело очень простое: мужичонка он простоватый, несмышленый, и жил в большой бедности…
А она
знай шагает и на нас
не смотрит, ровно как, братец ты мой, в тумане у ней головушка ходит. Только взялась она
за дверь, да отворить-то ее и
не переможет… Сунулась было моя баба к ней, а она тут же к ногам-то к ее и свалилася, а сама все мычит «пора» да «пора», да барыню, слышь, поминает… эка оказия!
А расходу для них
не бог
знает сколько: только
за тепло да
за ласку, потому что хлеб у него завсегда свой, и такой, сударь, хлеб, что нашему брату только на диво, как они его едят.
Только наказал же меня
за него бог! После уж я
узнал, что
за ним шибко следили и что тот же Андрияшка-антихрист нас всех выдал. Жил я в Крутогорске во всем спокойствии и сумнения никакого
не имел, по той причине, что плата от меня, кому следует, шла исправно. Сидим мы это вечером, ни об чем
не думаем; только вдруг словно в ворота тук-тук. Посмотрел я в оконце, ан там уж и дом со всех сторон окружен. Обернулся, а в комнате частный."Что, говорит, попался, мошенник!"
—
Не препятствуйте, Мавра Кузьмовна! я здесь перед их высокоблагородием… Они любопытствуют
знать, каков я есть человек, — должон же я об себе ответствовать! Ваше высокоблагородие! позвольте речь держать! позвольте как отцу объявиться, почему как я на краю погибели нахожусь, и если
не изведет меня оттуду десница ваша, то вскорости буду даже на дне оной!
за что они меня режут?
— Нет, батюшка ваше благородие, уж коли на то пошло, так я истинно никакого Афонасья
не знаю… Может, злые люди на меня сплётки плетут, потому как мое дело одинокое, а я ни в каких делах причинна
не состою… Посещению твоему мы, конечно, оченно ради, однако
за каким ты делом к нам приехал, об эвтом мы неизвестны… Так-то, сударь!
Михеича действительно увели, и остались они втроем. Тут я всего, ваше высокоблагородие, наслушался, да и об архиерее-то, признаться, впервой
узнал.
Знал я, что они, с позволения сказать, развратники, ну, а этого и во сне
не чаял. И кто ж архиерей-то! Андрюшка Прорвин, здешний, ваше высокоблагородие, мещанин, по питейной части служил, и сколько даже раз я его
за мошенничества стегал, а у них вот пастырь-с! Даже смеху достойно, как они очки-то втирают!
— Как
не знать: могу мало; что ж бы я была
за настоятельница, кабы грамоте
не могла?
А тягости нам
не что было: только одну наружность соблюсти, так из-за этого много разговаривать
не приходилось, потому что и сами-то мы
не бог
знает какие дворяне.
— Куда, чай,
узнать? — отозвалась Варвара с горечью, — мы люди темные, подначальные, поколь в глазах, дотоль нас и
знают… А вспомните, может, матушка, как вы меня в холодном чулане без пищи держивали,
за косы таскивали… али вам
не в диковину такие-то дела, али много
за вами этого водилось, что и на памяти ничего
не удержалось?..
— Хорошо вам, Алексей Васильич, так-ту говорить! Известно, вы без горя живете, а мне, пожалуй, и задавиться — так в ту же пору; сами, чай,
знаете, каково мое житье! Намеднись вон работала-работала на городничиху, целую неделю рук
не покладывала, а пришла нонче
за расчетом, так"как ты смеешь меня тревожить, мерзавка ты этакая! ты, мол, разве
не знаешь, что я всему городу начальница!". Ну, и ушла я с тем… а чем завтра робят-то накормлю?
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга.
За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он
за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Да объяви всем, чтоб
знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою
не то чтобы
за какого-нибудь простого человека, а
за такого, что и на свете еще
не было, что может все сделать, все, все, все!
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю,
за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что
за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее.
Не похоже,
не похоже, совершенно
не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я
не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь
знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.