Неточные совпадения
Однако ж я должен сознаться, что этот возглас пролил успокоительный бальзам на
мое крутогорское
сердце; я тотчас же смекнул, что это нашего поля ягода. Если и вам, милейший
мой читатель, придется быть в таких же обстоятельствах, то знайте, что пьет человек водку, — значит, не ревизор, а хороший человек. По той причине, что ревизор, как человек злущий, в самом себе порох и водку содержит.
Задаром-с, совсем задаром, можно сказать, из уважения к вам, что как вы
мои начальники были, ласкали меня — ну, и у нас тоже не бесчувственность, а чувство в
сердце обитает-с.
Некоторые, впрочем, из
моих добрых знакомых искусно пользуются этим обстоятельством, чтобы совершенно истерзать
сердце Марьи Ивановны.
Прими ж, сестра,
мое ты поздравленье,
И да услышит бог последнее моленье:
Да ниспошлет тебе он
сердца чистоту
И да низвержет в прах злодеев клевету.
Я даже с гордостью сознаюсь, что когда на театре автор выводит на первый план русского мужичка и рекомендует ему отхватать вприсядку или же, собрав на сцену достаточное число опрятно одетых девиц в телогреях, заставляет их оглашать воздух звуками русской песни, я чувствую, что в
сердце моем делается внезапный прилив, а глаза застилаются туманом, хотя, конечно, в камаринской нет ничего унылого.
Конечно, князь, другой на
моем месте, как благородный человек, произвел бы тут дебоширство, но я усмирил волнение негодующего
сердца и положил всю надежду на бога…
Я еще вчера явственно слышал, как жаворонок, только что прилетевший с юга, бойко и сладко пропел мне эту славную весть, от которой
сердце мое всегда билось какою-то чуткою надеждой. Я еще вчера видел, как добрая купчиха Палагея Ивановна хлопотала и возилась, изготовляя несчетное множество куличей и пасх, окрашивая сотни яиц и запекая в тесте десятки окороков.
Палагея Ивановна высокая и полная женщина; должно полагать, что смолоду она была красавицей, потому, во-первых, что черты лица ее и доселе говорят еще о прошедшей красоте, а во-вторых, потому, что женщина с истинно добрым
сердцем, по мнению
моему, должна, непременно должна быть красавицей.
Мягкость
сердца не составляет
моего отличительного качества.
Следственную часть вы знаете: в ней представляется столько искушений, если не для кармана, то для
сердца, что трудно овладеть собой надлежащим образом. И я вам откровенно сознаюсь, что эта часть не по нутру мне; вообще, я не люблю живого материяла, не люблю этих вздохов, этих стонов: они стесняют у меня свободу мысли. Расскажу вам два случая из
моей полицейской деятельности, — два случая, которые вам дадут Понятие о том, с какими трудностями приходится иногда бороться неподкупному следователю.
— Это только по-видимому, а в сущности, верьте мне, все
сердца ко мне несутся… Они только опасаются
моих разговоров с детьми, потому что дети — это такая неистощимая сокровищница для наблюдений за родителями, что человеку опытному и благонамеренному стоит только слегка запустить руку, чтоб вынуть оттуда целые пригоршни чистейшего золота!.. Иван Семеныч! Иван Семеныч! пожалуйте-ка сюда!
— Знаете, — продолжал он, помолчав с минуту, — странная вещь! никто меня здесь не задевает, все меня ласкают, а между тем в
сердце моем кипит какой-то страшный, неистощимый источник злобы против всех их!
Конечно, я до сих пор еще не принес никакой непосредственной пользы: я не вырыл колодца, я не обжигал кирпичей, не испек ни одного хлеба, но взамен того я смягчал нравы, я изгонял меланхолию из
сердец и поселял в них расположение к добрым подвигам… вот прямые заслуги
моей юмористической деятельности!
В это самое время
мой камердинер шепнул мне на ухо, что меня дожидается в передней полицеймейстер. Хотя я имел душу и
сердце всегда открытыми, а следовательно, не знал за собой никаких провинностей, которые давали бы повод к знакомству с полицейскими властями, однако ж встревожился таинственностью приемов, употребленных в настоящем случае, тем более что Горехвастов внезапно побледнел и начал дрожать.
И опять на печке растянулась и обеспамятела. Губы-то у ней шевелятся, а чего она ими бормочет — не сообразишь! То Ерусалим опять называет, то управительшу поминает, то"Христа ради!"закричит, и так, братец ты
мой, жалостно, что у меня с бабой ровно под
сердце что подступило.
Одни именно
сердцем это дело понимают, и эти люди хорошие, примерно вот как родитель
мой.
— А как бы тебе сказать? — отвечал он, — пришед в пустыню, пал ниц перед господом вседержителем, пролиял пред ним печаль
сердца моего, отрекся от соблазна мирского и стал инок… А посвящения правильного на мне нет.
— Где ты пропадал? нет, ты скажи, где ты пропадал? — закричал я, вдруг почувствовав в
сердце новый прилив гнева и нетерпения при виде этого господина, который своею медленностию мог порвать всю нить соображений, обуревавших
мою голову.
И однако ж, несмотря на восклицание его превосходительства, результаты
моего идеального обращения с обвиненным субъектом оказывались иногда поразительные, Случалось, что закоснелый преступник вдруг зальется слезами и начнет рыдать, но так болезненно, сосредоточенно, что и мне все
сердце изорвет своими рыданиями…
Признаюсь откровенно, слова эти всегда производили на меня действие обуха, внезапно и со всею силой упавшего на
мою голову. Я чувствую во всем
моем существе какое-то страшное озлобление против преступника, я начинаю сознавать, что вот-вот наступает минута, когда эмпирик возьмет верх над идеалистом, и пойдут в дело кулаки, сии истинные и нелицемерные помощники во всех случаях, касающихся человеческого
сердца. И много мне нужно бывает силы воли, чтобы держать руки по швам.
И не то чтоб я в самом деле много жил, много изведал, много выстрадал… нет, я чувствую, что в этом отношении я еще свеж и непорочен, как девственница, и между тем сознаю, что душа
моя действительно огрубела, а в
сердце царствует преступная вялость.
Неточные совпадения
Хлестаков. Прощайте, Антон Антонович! Очень обязан за ваше гостеприимство. Я признаюсь от всего
сердца: мне нигде не было такого хорошего приема. Прощайте, Анна Андреевна! Прощайте,
моя душенька Марья Антоновна!
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты
мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело
мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в
сердце.
Падите прямо на́
сердце // Злодею
моему!
Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига
сердца моего, не оставляю замечать тех злонравных невежд, которые, имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно.
Стародум(один). Он, конечно, пишет ко мне о том же, о чем в Москве сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда дядя его
мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее
сердце…