Неточные совпадения
Соберутся девицы, и
первое у них условие: «Ну, mesdames, с нынешнего дня мы ни слова не
будем говорить по-русски».
Через неделю, глядь, что ни на
есть к
первому кожевенному заводчику с обыском: „Кожи-то, мол, у тебя краденые“. Краденые не краденые, однако откуда взялись и у кого купил, заводчик объясниться не мог.
Между тем для Дмитрия Борисыча питие чая составляло действительную пытку. Во-первых, он
пил его стоя; во-вторых, чай действительно оказывался самый горячий, а продлить эту операцию значило бы сневежничать перед его высокородием, потому что если их высокородие и припускают, так сказать, к своей высокой особе, то это еще не значит, чтоб позволительно
было утомлять их зрение исполнением обязанностей, до дел службы не относящихся.
Разумеется,
первое дело самовар, и затем уже является на стол посильная, зачерствевшая от времени закуска, и прилаживается складная железная кровать, без которой в Крутогорской губернии путешествовать так же невозможно, как невозможно
быть станционному дому без клопов и тараканов.
Принял он меня, во-первых, самым, то
есть, безобразнейшим образом: ни сам не садится, ни мне не предлагает.
Однажды пришла ему фантазия за один раз всю губернию ограбить — и что ж? Изъездил, не поленился, все закоулки, у исправников все карманы наизнанку выворотил, и, однако ж, не слышно
было ропота, никто не жаловался. Напротив того, радовались, что
первые времена суровости и лакедемонизма [16] прошли и что сердце ему отпустило. Уж коли этакой человек возьмет, значит, он и защищать сумеет. Выходит, что такому лицу деньги дать — все равно что в ломбард их положить; еще выгоднее, потому что проценты больше.
Техоцкий молчал; княжна также не могла произнести ни слова. В
первом молчание
было результатом тупости чувства, во второй — волнения, внезапно охватившего все ее существо. Наконец княжна не выдержала и заплакала.
В соседней комнате карточные столы уже заняты, а в передней раздаются
первые звуки вальса. Я спешу к княжне Анне Львовне, которая в это время как-то робко озирается, как будто ища кого-то в толпе. Я подозреваю, что глаза ее жаждут встретить чистенького чиновника Техоцкого, [См. «Княжна Анна Львовна». (Прим. Салтыкова-Щедрина.)] и, уважая тревожное состояние ее сердца, почтительно останавливаюсь поодаль, в ожидании, покуда ей самой угодно
будет заметить меня.
Княжна вообще очень ко мне внимательна, и даже не прочь бы устроить из меня поверенного своих маленьких тайн, но не хочет сделать
первый шаг, а я тоже не поддаюсь, зная, как тяжело
быть поверенным непризнанных страданий и оскорбленных самолюбий.
Я люблю эту бедную природу, может
быть, потому, что, какова она ни
есть, она все-таки принадлежит мне; она сроднилась со мной, точно так же как и я сжился с ней; она лелеяла мою молодость, она
была свидетельницей
первых тревог моего сердца, и с тех пор ей принадлежит лучшая часть меня самого.
Налетов. Нет, позвольте, Самуил Исакович, уж если так говорить, так свидетельств
было два: по одному точно что «оказалось», а по другому ровно ничего не оказалось. Так, по-моему, верить следует последнему свидетельству, во-первых, потому, что его производил человек благонамеренный, а во-вторых, потому, что и закон велит следователю действовать не в ущерб, а в пользу обвиненного… Обвинить всякого можно!
Князь Чебылкин. Вот видите, любезный друг, стало
быть, в вас строптивость
есть, а в службе
первое дело дисциплина! Очень жаль, очень жаль, мой любезный, а вы мне по наружности понравились…
Оно, конечно, с
первого разу
было видно, что не сухарь, а все-таки…
А как с оптовым-то дело заведет, оно и шито и крыто;
первое дело, что хлопот никаких нет, а второе, что предательству тут
быть невозможно, почему как купец всякий знает, что за такую механику и ему заодно с комисинером несдобровать.
Они не глупы — и это
первый пункт; они гостеприимны и общежительны, а стало
быть, и добры — это второй пункт; они бедны и сверх того снабжены семействами, и потому самое чувство самосохранения вынуждает их заботиться о средствах к существованию, каковы бы ни
были эти средства, — это третий пункт.
Лицо его очень подвижно и дышит сметкою и дерзостью; карие и, должно
быть, очень зоркие глаза так быстры, что с
первого взгляда кажутся разбегающимися во все стороны; он очень худощав, и все черты лица его весьма мелки и остры; самая кожа, тонкая и нежная, ясно говорит о чрезвычайной впечатлительности и восприимчивости мальчугана.
Палагея Ивановна высокая и полная женщина; должно полагать, что смолоду она
была красавицей, потому, во-первых, что черты лица ее и доселе говорят еще о прошедшей красоте, а во-вторых, потому, что женщина с истинно добрым сердцем, по мнению моему, должна, непременно должна
быть красавицей.
Он и в первой-от раз поехал, потому что не знал, что за штука такая; думал, что
будет свои фантазии там разыгрывать, а убийца, дескать,
будет его слушать да помалчивать.
Вообще я стараюсь держать себя как можно дальше от всякой грязи, во-первых, потому, что я от природы чистоплотен, а во-вторых, потому, что горделивая осанка непременно внушает уважение и некоторый страх. Я знаю очень многих, которые далеко пошли, не владея ничем, кроме горделивой осанки. И притом, скажите на милость, что может
быть общего между мною, человеком благовоспитанным, и этими мужиками, от которых так дурно пахнет?
Первый случай
был в Черноборском уезде. В селе Березине произошел пожар; причина пожара заключалась в поджоге, признаки которого
были слишком очевидны, чтобы дать место хотя малейшему сомнению. Оставалось раскрыть, кто
был виновником поджога, и
был ли он умышленный или неумышленный. Среди разысканий моих по этому предмету являются ко мне мужик и баба, оба очень молодые, и обвиняют себя в поджоге избы. При этом рассказывают мне и все малейшие подробности поджога с изумительною ясностию и полнотою.
Тут я в
первый раз взглянул на него попристальнее. Он
был в широком халате, почти без всякой одежды; распахнувшаяся на груди рубашка обнаруживала целый лес волос и обнаженное тело красновато-медного цвета; голова
была не прибрана, глаза сонные. Очевидно, что он вошел в разряд тех господ, которые, кроме бани, иного туалета не подозревают. Он, кажется, заметил мой взгляд, потому что слегка покраснел и как будто инстинктивно запахнул и халат и рубашку.
— Эй, живо! подавать с начала! — продолжал он. — Признаюсь, я вдвойне рад твоему приезду: во-первых, мы поболтаем, вспомним наше милое времечко, а во-вторых, я вторично пообедаю… да, бишь! и еще в третьих — главное-то и позабыл! — мы отлично
выпьем! Эх, жалко, нет у нас шампанского!
Первое дело, которым я занимаюсь, — это мое искреннее желание
быть благодетельным помещиком.
— Уж я ему несколько раз повторял, — продолжал он встревоженным голосом, — чтоб
был осторожнее, в особенности насчет мордасов, а он все свое:"Во-первых, говорит, у мужичка в сиденье истома и геморрой, если не тово… а во-вторых, говорит, я уж двадцать лет именьями управляю, и без этого дело не обходилось, и вам учить меня нечего!.."Право, так ведь и говорит в глаза! Такая грубая шельма!
Пробовали мы его в свою компанию залучить, однако пользы не оказалось никакой;
первое дело, что отец отпускал ему самую малую сумму, всего тысяч десять на серебро в год, и, следовательно, денег у него в наличности не бывало; второе дело, что хотя он заемные письма и с охотою давал, но уплаты по ним приходилось ждать до смерти отца, а это в нашем быту не расчет; третье дело, чести в нем совсем не
было никакой: другой, если ткнуть ему кулаком в рожу или назвать при всех подлецом, так из кожи вылезет, чтобы достать деньги и заплатить, а этот ничего, только смеется.
Он
был плотно сложен и небольшого роста; лицо его не поражало с
первого взгляда ни чрезмерною глупостью, ни чем-либо особенно порочным или злым; но, вглядевшись в него пристальнее, нельзя
было не изумиться той подавляющей ограниченности, той равнодушной ко всему пошлости, о которых свидетельствовали: и узкий, покатый лоб, окаймленный коротко обстриженными, но густыми и черными волосами, и потупленные маленькие глаза, в которых светилось что-то хитрое, но как бы недоконченное, недодуманное, и наконец, вся его фигура, несколько сутуловатая, с одною рукою, отделенною от туловища в виде размышления, и другою, постоянно засунутою в застегнутый сюртук.
Один арестант выступил робко вперед с засаленною бумажкой в руках. То
был маленький, жалконький мужичонка, вроде того, которого я имел уже случай представить читателю в
первом острожном рассказе.
— Так нет, стало, пашпорта? — ладно; это пункт
первый. А теперь, — говорит, —
будет пункт второй: кто бишь из вас старика, отравил? и в каких это законах написано, чтоб смел человек умереть без напутствия?
Первая была мзда за нехождение, вторая за сожительство, третья за неокрещение, четвертая за погребение не по чину.
Вот и порешил я, сударь, таким манером, что выбрал время сумеречки, как они все на базар пошли, сказался, что за ворота поглядеть иду, а сам и
был таков. Дошел до
первого стана и объявился приставу".
Салтыкова-Щедрина.)] приехал в губернию, то
первым делом его
было написать, «чтобы в городах непременно
были заведены мостовые и чтобы дома возводимы
были в два этажа и, по возможности, каменные».
Первые и ближайшие к сеням, а следовательно и к свету, горницы имели хозяйственное назначение; тут
были: стряпущая, кладовые и т. д.
— Это точно-с, что поначалу дело
было трудное, — отвечал он, — в
первый раз, как
был я еще неопытен, они меня лихо надули.
Первое дело, что никто ей этой Варсонофии, в душу не лазил: стало
быть, дело возможное, что она и продаст; второе дело, что весь я, как
есть, в одном нагольном тулупишке, и хоша взял с собою пистолет, однако употребить его невозможно, потому как убийство совершать законом запрещается, а я не токмо что на каторгу, а и на покаянье идти не желаю; третье дело, стало
быть, думаю, они меня, примерно, как тухлое яйцо раздавить там могут вгорячах-то…
Первое дело, что у нее везде свой глаз
был: стало
быть, тут не только разговору, да и мысли ни единой скрыть
было невозможно.
Ну, а старуха тоже
была властная, с амбицией, перекоров не любила, и хочь, поначалу, и не подаст виду, что ей всякое слово известно, однако при
первой возможности возместит беспременно: иная вина и легкая, а у ней идет за тяжелую; иной сестре следовало бы, за вину сто поклонов назначить, а она на цепь посадит, да два дни не емши держит… ну, оно не любить-то и невозможно.
— Ты видишь, что я
первый твой ответ (об имени и т. д.) записал: стало
быть, это не разговор, а следствие.
Кузьмовна растерялась и как будто совсем ослабла;
первым ее движением
было перекреститься, вторым — опуститься на стоявший вблизи стул.
Начальник
был у меня человек добрый; посмотрел на меня, словно в
первый раз увидел, не сказал ни слова, а в следующий месяц и назначил пять целковых.
Другой подумает, что мы сами этому делу причинны, что вот, дескать, крапивное семя, на
первых порах пожуировать захотел, обленился, обабился — так и того не
было!