И тут же ей вспомнилось, что на нем ничего не было, кроме халата да туфлей, из которых одна была найдена под окном, и что всю прошлую ночь,
как на грех, не переставаючи шел дождь.
Так, например, у папеньки Петра Иваныча, дряхлого семидесятилетнего старика, тоже «сударка» была и тоже оказалась вдруг с прибылью, и нужно было, по высшим соображениям, эту прибыль от старика утаить. А она, Арина Петровна,
как на грех, была в ту пору в ссоре с братцем Петром Петровичем, который тоже, ради каких-то политических соображений, беременность эту сослеживал и хотел старику глаза насчет «сударки» открыть.
Неточные совпадения
— Покуда — живи! — сказала она, — вот тебе угол в конторе, пить-есть будешь с моего стола, а
на прочее — не погневайся, голубчик! Разносолов у меня от роду не бывало, а для тебя и подавно заводить не стану. Вот братья ужо приедут:
какое положение они промежду себя для тебя присоветуют — так я с тобой и поступлю. Сама
на душу
греха брать не хочу,
как братья решат — так тому и быть!
Ведь грех-то, представьте,
какой! подумайте только об этом, маменька,
на что человек посягнул!
на жизнь свою,
на дар отца небесного!
— Хоть и
грех, по молитве, бранить, но
как человек не могу не попенять: сколько раз я просил не тревожить меня, когда я
на молитве стою! — сказал он приличествующим молитвенному настроению голосом, позволив себе, однако, покачать головой в знак христианской укоризны, — ну что еще такое у вас там?
— Я так рассуждаю, что ум дан человеку не для того, чтоб испытывать неизвестное, а для того, чтоб воздерживаться от
грехов. Вот ежели я, например, чувствую плотскую немощь или смущение и призываю
на помощь ум: укажи, мол, пути,
как мне ту немощь побороть — вот тогда я поступаю правильно! Потому что в этих случаях ум действительно пользу оказать может.
— Тебе вот «кажется», а поразмысли да посуди — ан, может, и не так
на поверку выйдет. Теперь,
как ты за ржицей ко мне пришел,
грех сказать! очень ты ко мне почтителен и ласков; а в позапрошлом году, помнишь, когда жнеи мне понадобились, а я к вам, к мужичкам,
на поклон пришел? помогите, мол, братцы, вызвольте! вы что
на мою просьбу ответили? Самим, говорят, жать надо! Нынче, говорят, не прежнее время, чтоб
на господ работать, нынче — воля! Воля, а ржицы нет!
Усоловцы крестилися, // Начальник бил глашатая: // «Попомнишь ты, анафема, // Судью ерусалимского!» // У парня, у подводчика, // С испуга вожжи выпали // И волос дыбом стал! // И,
как на грех, воинская // Команда утром грянула: // В Устой, село недальное, // Солдатики пришли. // Допросы! усмирение! — // Тревога! по спопутности // Досталось и усоловцам: // Пророчество строптивого // Чуть в точку не сбылось.
Но как огорчился он, когда увидел, что надобно быть, по крайней мере, землетрясению, чтоб не прийти здоровому чиновнику на службу, а землетрясений,
как на грех, в Петербурге не бывает; наводнение, конечно, могло бы тоже служить преградой, но и то редко бывает.
Как на грех, в это утро у нас в доме ожидают визитов. Не то чтобы это был назначенный приемный день, а так уже завелось, что по пятницам приезжают знакомые, за которыми числится «должок» по визитам.
Неточные совпадения
Потупился, задумался, // В тележке сидя, поп // И молвил: — Православные! // Роптать
на Бога
грех, // Несу мой крест с терпением, // Живу… а
как? Послушайте! // Скажу вам правду-истину, // А вы крестьянским разумом // Смекайте! — // «Начинай!»
Такая рожь богатая // В тот год у нас родилася, // Мы землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани —
на базар!) // Вдруг стоны я услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек
как смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — // Мой
грех — недоглядел!..»
Однако ж глуповцам это дело не прошло даром.
Как и водится, бригадирские
грехи прежде всего отразились
на них.
Он не видел ничего невозможного и несообразного в представлении о том, что смерть, существующая для неверующих, для него не существует, и что так
как он обладает полнейшею верой, судьей меры которой он сам, то и
греха уже нет в его душе, и он испытывает здесь
на земле уже полное спасение.
— Ну
как не
грех не прислать сказать! Давно ли? А я вчера был у Дюссо и вижу
на доске «Каренин», а мне и в голову не пришло, что это ты! — говорил Степан Аркадьич, всовываясь с головой в окно кареты. А то я бы зашел.
Как я рад тебя видеть! — говорил он, похлопывая ногу об ногу, чтобы отряхнуть с них снег. —
Как не
грех не дать знать! — повторил он.