Ордынов нахмурил брови и злобно посмотрел на старика. Тот вздрогнул от его взгляда. Слепое бешенство
закипело в груди Ордынова. Он каким-то животным инстинктом чуял близ себя врага на смерть. Он сам не мог понять, что с ним делается, рассудок отказывался служить ему.
Неточные совпадения
«Как тут
закипает! — думал он, трогая себя за
грудь. — О! быть буре, и дай Бог бурю! Сегодня решительный день, сегодня тайна должна выйти наружу, и я узнаю… любит ли она или нет? Если да, жизнь моя… наша должна измениться, я не еду… или, нет, мы едем туда, к бабушке,
в уголок, оба…»
Однако, как ни велика была всеобщая симпатия, Надежда Петровна не могла не припоминать. Прошедшее вставало перед нею, осязательное, живое и ясное; оно шло за ней по пятам, жгло ее щеки, теснило
грудь,
закипало в крови. Она не могла взглянуть на себя
в зеркало без того, чтобы везде… везде не увидеть следов помпадура!
— Никак нельзя тебе помочь! — сказал Лунёв и почувствовал при этом какое-то удовлетворение. Павла ему было жалко ещё более, чем Перфишку, и, когда Грачёв говорил злобно,
в груди Ильи тоже
закипала злоба против кого-то. Но врага, наносящего обиду, врага, который комкал жизнь Павла, налицо не было, — он был невидим. И Лунёв снова чувствовал, что его злоба так же не нужна, как и жалость, — как почти все его чувства к другим людям. Все это были лишние, бесполезные чувства. А Павел, хмурясь, говорил:
Илья понял, кто стоит перед ним. Он почувствовал, что кровь бросилась
в лицо ему и
в груди его
закипело. Так вот кто делит с ним ласки этой чистой, крепкой женщины.
Он выпил, поднял другой кубок, который я ему налил, сказал «ну», вздохнул, и опять поводил мою руку, и опять стал есть. Наконец все это было кончено, он выпил третий кубок, сказал свое «буде», закурил капоральную сигаретку и, опустив руку под стол, стал держать меня за руку. Он, очевидно, хотел что-то сказать или сделать что-то теплое, дружественное, но не знал, как это делается. У меня
в груди закипали слезы.