Неточные совпадения
Однажды бурмистр из дальней вотчины, Антон Васильев, окончив барыне Арине Петровне Головлевой доклад о своей поездке в Москву для сбора оброков с проживающих по паспортам крестьян и уже получив от нее разрешение идти в людскую, вдруг как-то таинственно замялся на месте, словно
бы за ним было
еще какое-то слово и дело, о котором он и решался и не решался доложить.
— Так, без родительского благословения, как собаки, и повенчались! — сетовала по этому случаю Арина Петровна. — Да хорошо
еще, что кругом налоя-то муженек обвел! Другой
бы попользовался — да и был таков! Ищи его потом да свищи!
— Да
еще какой прокурат! — наконец произносит он, — сказывают, как из похода-то воротился, сто рублей денег с собой принес. Не велики деньги сто рублей, а и на них
бы сколько-нибудь прожить можно…
— Нет, уж про меня вы, сударь, оставьте. Что
бы еще-то вы сделали, кабы богаты были?
Может быть, я
бы ему за это
еще тысячку рублей на бедность выкинула!
— Ты куда ж это от матери уходил? — начала она, — знаешь ли, как ты мать-то обеспокоил? Хорошо
еще, что папенька ни об чем не узнал, — каково
бы ему было при его-то положении?
— Чего
еще лучше: подлец, говорю, будешь, ежели сирот не обеспечишь. Да, мамашечка, опростоволосились вы! Кабы месяц тому назад вы меня позвали, я
бы и заволоку ему соорудил, да и насчет духовной постарался
бы… А теперь все Иудушке, законному наследнику, достанется… непременно!
— Мы, бабушка, целый день всё об наследствах говорим. Он все рассказывает, как прежде,
еще до дедушки было… даже Горюшкино, бабушка, помнит. Вот, говорит, кабы у тетеньки Варвары Михайловны детей не было — нам
бы Горюшкино-то принадлежало! И дети-то, говорит, бог знает от кого — ну, да не нам других судить! У ближнего сучок в глазу видим, а у себя и бревна не замечаем… так-то, брат!
Вообще она жила, как
бы не участвуя лично в жизни, а единственно в силу того, что в этой развалине
еще хоронились какие-то забытые концы, которые надлежало собрать, учесть и подвести итоги. Покуда эти концы были
еще налицо, жизнь шла своим чередом, заставляя развалину производить все внешние отправления, какие необходимы для того, чтоб это полусонное существование не рассыпалось в прах.
Спросите себя: что было
бы с Аделью, если б авторам вздумалось продолжить свою пьесу
еще на пять таких же актов, и вы можете безошибочно ответить на этот вопрос, что в продолжение следующих четырех актов Адель опять будет осквернять супружеское ложе, а в пятом опять обратится к публике с тем же заявлением.
— А знаете ли вы, маменька, отчего мы в дворянском званье родились? А все оттого, что милость Божья к нам была. Кабы не она, и мы сидели
бы теперь в избушечке, да горела
бы у нас не свечечка, а лучинушка, а уж насчет чайку да кофейку — об этом и думать
бы не „смели! Сидели
бы; я
бы лаптишечки ковырял, вы
бы щец там каких-нибудь пустеньких поужинать сбирали, Евпраксеюшка
бы красну ткала… А может быть, на беду, десятский
еще с подводой
бы выгнал…
Смолчи на этот раз Петенька, прими папенькино замечание с кротостью, а
еще лучше, поцелуй у папеньки ручку и скажи ему: извините меня, добренький, папенька! я ведь с дороги, устал! — и все
бы обошлось благополучно. Но Петенька поступил совсем как неблагодарный.
Ах! поскорее
бы эта ночь прошла! Завтра… ну, завтра пусть будет, что будет! Но что он должен будет завтра выслушать… ах, чего только он не выслушает! Завтра… но для чего же завтра? ведь есть и
еще целый день впереди… Ведь он выговорил себе два дня собственно для того, чтобы иметь время убедить, растрогать… Черта с два! убедишь тут, растрогаешь! Нет уж…
Если
бы она следила за собой пристальнее, то даже в Погорелке, в те минуты, когда в ней
еще только зарождались проекты трудовой жизни, когда она видела в них нечто вроде освобождения из плена египетского, — даже и тогда она могла
бы изловить себя в мечтах не столько работающею, сколько окруженною обществом единомыслящих людей и коротающею время в умных разговорах.
— А то
бы осталась! —
еще раз крикнул ей Иудушка, желая, чтоб и при собравшихся челядинцах все обошлось как следует, по-родственному. — По крайней мере, приедешь, что ли? говори!
— Вона что денег-то! Нам
бы и в год не прожить. А что я
еще хотела вас спросить: правда ли, что с актрисами обращаются, словно
бы они не настоящие женщины?
Кроме того, ему небезызвестно было, что церковная земля
еще не была надлежащим образом отмежевана и что Иудушка не раз, проезжая мимо поповского луга, говаривал: «Ах, хорош лужок!» Поэтому в светское обращение батюшки примешивалась и немалая доля «страха иудейска», который выражался в том, что батюшка при свиданиях с Порфирием Владимирычем старался приводить себя в светлое и радостное настроение, хотя
бы и не имел повода таковое ощущать, и когда последний в разговоре позволял себе развивать некоторые ереси относительно путей провидения, предбудущей жизни и прочего, то, не одобряя их прямо, видел, однако, в них не кощунство или богохульство, но лишь свойственное дворянскому званию дерзновение ума.
Иудушка замолчал, как
бы выжидая, что скажет на это батюшка, но батюшка все
еще недоумевал, к чему клонится Иудушкина речь, и потому только крякнул и без всякого резона сказал...
— И это, да
еще и то: пользы для него никакой дома не будет. Мать молода — баловать будет; я старый, хотя и сбоку припека, а за верную службу матери… туда же, пожалуй! Нет-нет — да и снизойдешь. Где
бы за проступок посечь малого, а тут, за тем да за сем… да и слез бабьих, да крику не оберешься — ну, и махнешь рукой! Так ли?
— По здешнему месту один вал десяти рублей стоит, а кабы в Москву, так и цены
бы ему, кажется, не было! Ведь это — какой вал! его на тройке только-только увезти! да
еще другой вал, потоньше, да бревно, да семеричок, да дров, да сучьев… ан дерево-то, бедно-бедно, в двадцати рублях пойдет.
— А он взял да и промотал его! И добро
бы вы его не знали: буян-то он был, и сквернослов, и непочтительный — нет-таки. Да
еще папенькину вологодскую деревеньку хотели ему отдать! А деревенька-то какая! вся в одной меже, ни соседей, ни чересполосицы, лесок хорошенький, озерцо… стоит как облупленное яичко, Христос с ней! хорошо, что я в то время случился, да воспрепятствовал… Ах, маменька, маменька, и не грех это вам!
— И рад
бы, голубчик, да сил моих нет. Кабы прежние силы, конечно,
еще пожил
бы, повоевал
бы. Нет! пора, пора на покой! Уеду отсюда к Троице-Сергию, укроюсь под крылышко угоднику — никто и не услышит меня. А уж мне-то как хорошо будет: мирно, честно, тихо, ни гвалту, ни свары, ни шума — точно на небеси!
Если б
еще оно взаправду раздавило — это было
бы самое лучшее; но ведь он живуч — пожалуй, и выползет.
Неточные совпадения
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе
еще награду за это? Да если б знали, так
бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий. Это
бы еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!» Вот что худо!
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем
бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть
бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно
еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
А при всем том страх хотелось
бы с ним
еще раз сразиться.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что
еще можно
бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.