Неточные совпадения
Но он и к этому скоро привык и даже полюбил темноту, потому что
в темноте сильнее разыгрывалось
воображение и уносило его далеко из постылого Головлева.
Арина Петровна умолкла и уставилась глазами
в окно. Она и сама смутно понимала, что вологодская деревнюшка только временно освободит ее от «постылого», что
в конце концов он все-таки и ее промотает, и опять придет к ней, и что, как мать, она не может отказать ему
в угле, но мысль, что ее ненавистник останется при ней навсегда, что он, даже заточенный
в контору, будет, словно привидение, ежемгновенно преследовать ее
воображение — эта мысль до такой степени давила ее, что она невольно всем телом вздрагивала.
Притупленное
воображение силилось создать какие-то образы, помертвелая память пробовала прорваться
в область прошлого, но образы выходили разорванные, бессмысленные, а прошлое не откликалось ни единым воспоминанием, ни горьким, ни светлым, словно между ним и настоящей минутой раз навсегда встала плотная стена.
В разгоряченном вином
воображении создавались целые драмы,
в которых вымещались все обиды и
в которых обидчиком являлся уже он, а не Иудушка.
Раза с два
в течение этого времени приезжал
в Погорелку Порфирий Владимирыч, звал маменьку
в Головлево, пытался распалить ее
воображение представлением об рыжичках, карасиках и прочих головлевских соблазнах, но она только загадочно улыбалась на его предложения.
Ничем не ограничиваемое
воображение создает мнимую действительность, которая, вследствие постоянного возбуждения умственных сил, претворяется
в конкретную, почти осязаемую.
Громадные колонны цифр испещряют бумагу; сперва рубли, потом десятки, сотни, тысячи… Иудушка до того устает за работой и, главное, так волнуется ею, что весь
в поту встает из-за стола и ложится отдохнуть на диван. Но взбунтовавшееся
воображение и тут не укрощает своей деятельности, а только избирает другую, более легкую тему.
Стародум. Богату! А кто богат? Да ведаешь ли ты, что для прихотей одного человека всей Сибири мало! Друг мой! Все состоит
в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.
Не позволяя себе даже думать о том, что будет, чем это кончится, судя по расспросам о том, сколько это обыкновенно продолжается, Левин
в воображении своем приготовился терпеть и держать свое сердце в руках часов пять, и ему это казалось возможно.
Так много возникает воспоминаний прошедшего, когда стараешься воскресить
в воображении черты любимого существа, что сквозь эти воспоминания, как сквозь слезы, смутно видишь их.
Неточные совпадения
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал.
Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но
в лице его погряз и весь Глупов.
Уже при первом свидании с градоначальником предводитель почувствовал, что
в этом сановнике таится что-то не совсем обыкновенное, а именно, что от него пахнет трюфелями. Долгое время он боролся с своею догадкою, принимая ее за мечту воспаленного съестными припасами
воображения, но чем чаще повторялись свидания, тем мучительнее становились сомнения. Наконец он не выдержал и сообщил о своих подозрениях письмоводителю дворянской опеки Половинкину.
Когда он разрушал, боролся со стихиями, предавал огню и мечу, еще могло казаться, что
в нем олицетворяется что-то громадное, какая-то всепокоряющая сила, которая, независимо от своего содержания, может поражать
воображение; теперь, когда он лежал поверженный и изнеможенный, когда ни на ком не тяготел его исполненный бесстыжества взор, делалось ясным, что это"громадное", это"всепокоряющее" — не что иное, как идиотство, не нашедшее себе границ.
Такова была простота нравов того времени, что мы, свидетели эпохи позднейшей, с трудом можем перенестись даже
воображением в те недавние времена, когда каждый эскадронный командир, не называя себя коммунистом, вменял себе, однако ж, за честь и обязанность быть оным от верхнего конца до нижнего.
Тогда он не обратил на этот факт надлежащего внимания и даже счел его игрою
воображения, но теперь ясно, что градоначальник,
в видах собственного облегчения, по временам снимал с себя голову и вместо нее надевал ермолку, точно так, как соборный протоиерей, находясь
в домашнем кругу, снимает с себя камилавку [Камилавка (греч.) — особой формы головной убор, который носят старшие по чину священники.] и надевает колпак.