Неточные совпадения
— А за то, собственно, и сменили, что,
по словам господина Парначева, я крестьянских мальчиков естеству вещей не обучал, а обучал якобы
пустякам. У меня и засвидетельствованная копия с их доношения земскому собранию, на всякий случай, взята. Коли угодно…
— Позвольте вам, ваше превосходительство, доложить! вы еще не отделенные-с! — объяснил он обязательно, — следственно, ежели какова пора ни мера, как же я в сем разе должен поступить? Ежели начальство ваше из-за
пустяков утруждать — и вам конфуз, а мне-то и вдвое против того! Так вот, собственно,
по этой самой причине, чтобы, значит, неприятного разговору промежду нас не было…
— Одна, и муж-то почти никогда дома не бывает. Еще больше в кабаки ударилась: усчитывает да усчитывает своих поверенных. Непонятлива уж очень: то копейки не найдет, то целого рубля не видит. Из-за самых
пустяков по целым часам человека тиранит!
— А поделом, батюшка, поделом. У нас
по пустякам не наказывают; такого заведенья у нас нету — ни, ни. У нас барин не такой; у нас барин… такого барина в целой губернии не сыщешь.
Неточные совпадения
Каждый день ко мне с жалобой ходят!» Дядюшка ваш потрепал городничего
по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких
пустяках разговаривать!
— Вы имели право подозвать меня к барьеру, — проговорил Павел Петрович, — а это
пустяки.
По условию каждый имеет еще
по одному выстрелу.
Клим не хотел, но не решился отказаться. С полчаса медленно кружились
по дорожкам сада, говоря о незначительном, о
пустяках. Клим чувствовал странное напряжение, как будто он, шагая
по берегу глубокого ручья, искал, где удобнее перескочить через него. Из окна флигеля доносились аккорды рояля, вой виолончели, остренькие выкрики маленького музыканта. Вздыхал ветер, сгущая сумрак, казалось, что с деревьев сыплется теплая, синеватая пыль, окрашивая воздух все темнее.
По целым часам, с болезненным любопытством, следит он за лепетом «испорченной Феклушки». Дома читает всякие
пустяки. «Саксонский разбойник» попадется — он прочтет его; вытащит Эккартсгаузена и фантазией допросится, сквозь туман, ясных выводов; десять раз прочел попавшийся экземпляр «Тристрама Шенди»; найдет какие-нибудь «Тайны восточной магии» — читает и их; там русские сказки и былины, потом вдруг опять бросится к Оссиану, к Тассу и Гомеру или уплывет с Куком в чудесные страны.
Все это, кажется,
пустяки, а между тем это придает обществу чрезвычайно много
по крайней мере наружного гуманитета.