Неточные совпадения
— Очень уж вы, сударь, просты! — утешали меня мои м — ские приятели. Но и это утешение действовало плохо. В
первый раз в жизни мне показалось, что едва ли было бы не лучше, если б про меня говорили: «Вот молодец! налетел, ухватил за горло — и
делу конец!»
— Ну вот, его самого. Теперь он у Адама Абрамыча
первый человек состоит. И у него своя фабричка была подле Адам Абрамычевой; и тоже пофордыбачил он поначалу, как Адам-то Абрамыч здесь поселился. Я-ста да мы-ста, да куда-ста кургузому против нас устоять! Ан через год вылетел. Однако Адам Абрамыч простил. Нынче Прохор-то Петров у него всем
делом заправляет — оба друг дружкой не нахвалятся.
— Это чтобы обмануть, обвесить, утащить — на все
первый сорт. И не то чтоб себе на пользу — всё в кабак! У нас в М. девятнадцать кабаков числится — какие тут прибытки на ум пойдут! Он тебя утром на базаре обманул, ан к полудню, смотришь, его самого кабатчик до нитки обобрал, а там, по истечении времени, гляди, и у кабатчика либо выручку украли, либо безменом по темю — и дух вон. Так оно колесом и идет. И за
дело! потому, дураков учить надо. Только вот что диво: куда деньги деваются, ни у кого их нет!
Остается, стало быть, единственное доказательство «слабости» народа — это недостаток неуклонности и непреоборимой верности в пастьбе сельских стад. Признаюсь, это доказательство мне самому, на
первый взгляд, показалось довольно веским, но, по некотором размышлении, я и его не то чтобы опровергнул, но нашел возможным обойти. Смешно, в самом
деле, из-за какого-нибудь десятка тысяч пастухов обвинить весь русский народ чуть не в безумии! Ну, запил пастух, — ну, и смените его, ежели не можете простить!
Во-первых, он убежден, что делает
дело; во-вторых, он знает, что ему надобно, и, в-третьих, он никогда сам не втюрится.
— Сам в
первой сохе и в
первой косе. Барыши, однако, они
делят совершенно сообразно с указаниями экономической науки: сначала высчитывают проценты на основной и оборотный капиталы (эти проценты неблагонамеренный берет в свою пользу); потом откладывают известный процент на вознаграждение за труд по ведению предприятия (этот процент тоже берет неблагонамеренный, в качестве руководителя работ); затем остальное складывают в общую массу.
В состав
первого должны были войти нынешние министерства: финансов, народного просвещения и путей сообщения; в состав второго — министерства: внутренних
дел и юстиции, а также государственный контроль.
— Ну, а ваши
дела как? — прервал я
первый молчание.
Я помню, смотрит, бывало, папенька в окошко и говорит:"Вот пьяницу-станового везут". Приедет ли становой к помещику по
делам —
первое ему приветствие:"Что, пьяница! видно, кур по уезду сбирать ездишь!"Заикнется ли становой насчет починки мостов — ответ:"Кроме тебя, ездить здесь некому, а для тебя, пьяницы, и эти мосты — таковские". Словом сказать, кроме «пьяницы» да «куроеда», и слов ему никаких нет!
— Конечно… есть случаи… как это ни прискорбно… когда без кровопускания обойтись невозможно… Это так! это я допускаю! Но чтобы во всяком случае… сейчас же… с
первого же раза… так сказать, не разобравши
дела… не верьте этому, милостивый государь! не верьте этому никогда! Это… неправда!
Однако, как он сразу в своем
деле уверился, так тут ему что хочешь говори: он всё мимо ушей пропущает!"Айда домой, Федор! — говорит, — лес
первый сорт! нечего и смотреть больше! теперь только маклери, как бы подешевле нам этот лес купить!"И купит, и цену хорошую даст, потому что он настоящий лес видел!
Признаюсь откровенно, в эту минуту я именно только об этом и помнил. Но делать было нечего: пришлось сойти с ослов и воспользоваться гостеприимством в разбойничьем приюте.
Первое, что поразило нас при входе в хижину, — это чистота, почти запустелость, царствовавшая в ней. Ясное
дело, что хозяева, имея постоянный промысел на большой дороге, не нуждались в частом посещении этого приюта. Затем, на стенах было развешано несколько ружей, которые тоже не предвещали ничего доброго.
Подобно большинству энтузиастов того времени, он с жаром обратился к вольнонаемному труду и, подобно всем, повел это
дело без расчета и с
первого же раза осекся.
Разумеется,
первою моею мыслью по приезде к К. была мысль о женщине, cet etre indicible et mysterieux, [существе таинственном и неизъяснимом (франц.)] к которому мужчина фаталистически осужден стремиться. Ты знаешь, что две вещи: l'honneur et le culte de la beaute [честь и культ красоты (франц.)] — всегда были краеугольными камнями моего воспитания. Поэтому ты без труда поймешь, как должно было заботить меня это
дело. Но и в этом отношении все, по-видимому, благоприятствует мне.
Однажды (это было в
первый мой приезд в Париж, сейчас после la belle echauffouree du 2 decembre [известного дерзкого предприятия 2 декабря (франц.)]), в один из моих приемных
дней, en plein salon, [в разгар приема (франц.)] кому-то вздумалось faire l'apologie du chevalier Bayard [восхвалять рыцаря Баяра (франц.)] — тогда ведь были в моде рыцарские чувства.
Право, жизнь совсем не так сложна и запутанна, как ты хочешь меня уверить. Но ежели бы даже она и была такова, то существует очень простая манера уничтожить запутанности — это разрубить тот узел, который мешает больше других. Не знаю, кто
первый употребил в
дело эту манеру, — кажется, князь Александр Иванович Македонский, — но знаю, что этим способом он разом привел армию и флоты в блистательнейшее положение.
— За
делом, что ли, за каким приехал, или так? — спросила она меня, когда кончились
первые излияния, в которых главную роль играли пожимания рук, оглядывания и восклицания:"Ах, как постарел!"или:"Ах, как поседел!" — за которыми, впрочем, сейчас же следовало:"Что ж я, однако ж: совсем не постарел! какой был, такой и остался… даже удивительно!"
В провинции мы выровнялись и приобрели ту драгоценную деловую складку, которая полагает раздельную черту между
делом и убеждениями и позволяет
первому идти вполне независимо от последних.
И ежели для вразумления
первых достаточно домашних мер, то вторые немало-таки причиняют беспокойств серьезным людям, заведывающим
делами Европы.
Правда, что Горохов, вместо надлежащих развитий, наскоро закончил свой доклад так:"Посему я полагаю
разделить сих людей на три категории:
первую — разорить, вторую — расточить, третью — выдержав при полиции, водворить в места жительства под строгий надзор.
Затем, очень лестно отозвавшись об ополчении, которому предстоит в близком будущем выполнение славной задачи умиротворения, он перешел от внешних врагов к внутренним (он
первый употребил это выражение, и так удачно, что после того оно вполне акклиматизировалось в нашем административном обиходе), которых
разделил на две категории. К
первой он отнес беспокойных людей вообще и критиков в особенности.
В
первый момент всех словно пришибло. Говорили шепотом, вздыхали, качали головой и вообще вели себя прилично обстоятельствам. Потом мало-помалу освоились, и каждый обратился к своему ежедневному
делу. Наконец всмотрелись ближе, вникли, взвесили…
Неточные совпадения
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти
дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович,
первый и начните.
Стародум. Надлежало образумиться. Не умел я остеречься от
первых движений раздраженного моего любочестия. Горячность не допустила меня тогда рассудить, что прямо любочестивый человек ревнует к
делам, а не к чинам; что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану.
Дворянин, например, считал бы за
первое бесчестие не делать ничего, когда есть ему столько
дела: есть люди, которым помогать; есть отечество, которому служить.
"30-го июня, — повествует летописец, — на другой
день празднованья памяти святых и славных апостолов Петра и Павла был сделан
первый приступ к сломке города".
Тут только понял Грустилов, в чем
дело, но так как душа его закоснела в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть в нее. Он даже заподозрил в
первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во время отпадения глуповцев в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.