Неточные совпадения
Напротив того, я чувствую, что субъект, произносящий эти предостережения, сам ходит на цыпочках, словно боится кого разбудить; что он серьезно чего-то
ждет, и в ожидании, пока придет это «нечто», боится
не только за будущее ожидаемого, но и за меня, фрондёра, за меня, который непрошеным участием может скомпрометировать и «дело обновления», и самого себя.
Ежели нужно только „
подождать“, то отчего же
не „
подождать“?» Все это до того резонно, что так и кажется, будто кто-то стоит и подталкивает сзади:
подожди да
подожди!
И вот я начинаю
ждать,
не зная, чего собственно я
жду и когда должно произойти то, что я
жду.
Я ничего
не понял. Я стоял против него, затаив дыхание, и
ждал.
Рассказывает, что нынче на все дороговизна пошла, и пошла оттого, что"прежние деньги на сигнации были, а теперьче на серебро счет пошел"; рассказывает, что дело торговое тоже трудное, что"рынок на рынок
не потрафишь: иной раз дорого думаешь продать, ан ни за что спустишь, а другой раз и совсем, кажется, делов нет, ан вдруг бог подходящего человека послал"; рассказывает, что в скором времени"объявления набору
ждать надо"и что хотя набор — "оно конечно"…"одначе и без набору быть нельзя".
— Посмотри! что ж, и посмотреть
не худое дело! Старики говаривали:"Свой глазок — смотрок!"И я вот стар-стар, а везде сам посмотрю. Большая у меня сеть раскинута, и
не оглядишь всеё — а все как-то сердце
не на месте, как где сам недосмотришь! Так день-деньской и маюсь. А, право, пять тысяч дал бы! и деньги припасены в столе — ровно как тебя
ждал!
— Старший сын, Николай, дельный парень вышел. С понятием. Теперь он за сорок верст, в С***, хлеб закупать уехал! С часу на час домой
жду. Здесь-то мы хлеб нынче
не покупаем; станция, так конкурентов много развелось, приказчиков с Москвы насылают, цены набивают. А подальше — поглуше. Ну, а младший сын, Яков Осипыч, — тот с изъянцем. С год места на глаза его
не пущаю, а по времени, пожалуй, и совсем от себя отпихну!
— Вот он каков! — шепнул мне на ухо Зачатиевский, — даже
не хотел
подождать, покуда я доложу! А осетрины-то в соку между тем нет! да и стерлядь копченая…
Это уже был
не прежний худой и замученный Антошка, с испитым лицом, с вдавленною грудью, с полным отсутствием живота, который в обшарпанном длиннополом сюртуке
ждал только мановения, чтобы бежать вперед, куда глаза глядят.
— Стой… да ты
не загадывай вперед… экой ты, братец, непостоянной! Едем мы, это, городом, а я тоже парень бывалый, про кутузку-то слыхивал. Подъехали к постоялому, я ее, значит, за ручку, высаживаю…
жду… И вдруг, братец ты мой, какую перемену слышу!"А что, говорит, Иван, я здесь только ночь переночую, а завтра опять к себе в усадьбу — доставил бы ты меня!"
Он
ждет,
не уедут ли Митенька с Феденькой, чтоб одному на просторе остаться с маменькой и объяснить ей, как он ее обожает.
Тогда я воображаю себя в пансионе, где я впервые научилась скрывать письма (и представь себе, это были письма Butor'a, который еще в пансионе «соследил» меня, как он выражался на своем грубом жаргоне), и
жду, пока Butor
не уляжется после обеда спать.
Этого одного достаточно, чтобы понять, почему успех, в большей части случаев, достается совсем
не тому, кто с громом и трубами идет точно на приступ, а тому, кто умеет
ждать.
А посему вот от меня тебе приказ: немедленно с посланным приезжай в деревню и паси свиней, доколе
не исправишься. Буде же сего
не исполнишь, то поезжай к Базену и от него
жди милости, а меня
не раздражай.
В минуту вашего появления людской гомон стихает; «гости» сосредоточенно уткнулись в наполненные чаем блюдечки, осторожно щелкают сахар, чмокают губами и искоса поглядывают на ввалившуюся"дворянскую шубу", как будто
ждут, что вот-вот из-за приподнятого воротника раздастся старинное:"Эй вы, сиволапые, — брысь!"Но так как нынче подобных возгласов
не полагается, то вы просто-напросто освобождаетесь от шубы, садитесь на первое свободное место и скромно спрашиваете чаю.
— Но ежели ты так верно знаешь, что бог непочтительных детей наказывает, то пусть он и накажет Короната! Предоставь это дело богу, а сама
жди и
не вмешивайся!
Но ежели даже такая женщина, как княжна Оболдуй-Тараканова,
не может дать себе надлежащего отчета ни в том, что она охраняет, ни в том, что отрицает, то что же можно
ждать от того несметного легиона обыкновенных женщин, из которого, без всякой предвзятой мысли, но с изумительным постоянством, бросаются палки в колеса человеческой жизни? Несколько примеров, взятых из обыденной жизненной практики, лучше всего ответят на этот вопрос.
Но Горохов был столоначальник всем естеством своим, и притом такой столоначальник, который с минуты на минуту
ждал, что его позовут в кабинет директора и скажут:"
Не хотите ли место начальника отделения?"Поэтому, даже в такую опасную минуту, когда кофточка на груди у Наденьки распахнулась, — даже и тогда он
не мог выжать из своих мозгов иной мысли, кроме:"Делу — время, потехе — час".
Нехорошо жить тому, кто
не может даже определить для себя, виноват он или
не виноват;
не имеет руководящей нити, чтобы угадать, что его
ждет впереди — награда или кара.
Неточные совпадения
Городничий. Батюшки,
не милы мне теперь ваши зайцы: у меня инкогнито проклятое сидит в голове. Так и
ждешь, что вот отворится дверь и — шасть…
Городничий. Да вы
не извольте беспокоиться, он
подождет. (Слуге.)Пошел вон, тебе пришлют.
А нам земля осталася… // Ой ты, земля помещичья! // Ты нам
не мать, а мачеха // Теперь… «А кто велел? — // Кричат писаки праздные, — // Так вымогать, насиловать // Кормилицу свою!» // А я скажу: — А кто же
ждал? — // Ох! эти проповедники! // Кричат: «Довольно барствовать! // Проснись, помещик заспанный! // Вставай! — учись! трудись!..»
Григорий в семинарии // В час ночи просыпается // И уж потом до солнышка //
Не спит —
ждет жадно ситника, // Который выдавался им // Со сбитнем по утрам.
Бурмистр потупил голову, // — Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено вашей милости // Все уберем, Бог даст! //
Не правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит к барщине // Широкое лицо.) // За барщину ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше —
подождет!