Неточные совпадения
Станция была тускло освещена. В зале первого
класса господствовала еще пустота; за стойкой, при мерцании одинокой свечи, буфетчик дышал в стаканы и перетирал их грязным полотенцем. Даже
мой приход не смутил его в этом наивном занятии. Казалось, он говорил: вот я в стакан дышу, а коли захочется, так и плюну, а ты будешь чай из него пить… дуррак!
Меня берет зло. Я возвращаюсь в зало первого
класса, где застаю уже в полном разгаре приготовления к ожидаемому поезду. Первые слова, которые поражают
мой слух, суть следующие...
Бьет час; слышится сигнальный свист; поезд близко. Станция приходит в движение: поднимается шум, беготня, суета. В
моих ушах, словно перекрестный огонь, раздаются всевозможные приветствия и поощрения. Дурак! разиня! простофиля! фалалей! Наконец, я добираюсь до вагона 2-го
класса и бросаюсь на первую порожнюю скамью, в надежде уснуть.
— «Людей, говорит,
моего класса, которые принимают эту философию истории как истину обязательную и для них, я, говорит, считаю ду-ра-ка-ми, даже — предателями по неразумию их, потому что неоспоримый закон подлинной истории — эксплоатация сил природы и сил человека, и чем беспощаднее насилие — тем выше культура». Каково, а? А там — закоренелые либералы были…
У длинного крашеного стола с подъемными крышами на обе стороны и соответственными рядами неподвижных скамеек мне указали место, которое я мог занять своими тетрадями и письменными принадлежностями, причем я получил и ключ от ящика в столе. Снабдив меня бумагой для черновых и беловых тетрадей, директор выдал мне и соответственные
моему классу учебники. Книги эти помещались на открытых вдоль стены полках.
Неточные совпадения
Шестнадцатого апреля, почти шесть месяцев после описанного мною дня, отец вошел к нам на верх, во время
классов, и объявил, что нынче в ночь мы едем с ним в деревню. Что-то защемило у меня в сердце при этом известии, и мысль
моя тотчас же обратилась к матушке.
— В самом деле, — продолжал Макаров, —
класс, экономически обеспеченный, даже, пожалуй, командующий, не хочет иметь детей, но тогда — зачем же ему власть? Рабочие воздерживаются от деторождения, чтоб не голодать, ну, а эти? Это — не
моя мысль, а Туробоева…
— Во Франции, друг
мой, в Англии. В Германии, где организованный рабочий
класс принимает деятельное участие в государственной работе. Все это — страны, в которых доминирует национальная идея…
— Народ, рабочий
класс, социализм, Бебель, — я читала его «Женщину», боже
мой, как это скучно!
— Дунаев, приятель
мой, метранпаж, уговаривал меня: «Перестаньте канителиться, почитайте, поучитесь, займитесь делом рабочего
класса, нашим большевистским делом».