Неточные совпадения
Все относящееся до обуздания вошло, так сказать, в интимную обстановку моей
жизни, примелькалось, как плоский русский пейзаж, прислушалось, как сказка старой няньки, и этого, мне кажется, совершенно достаточно, чтоб объяснить то равнодушие, с которым я отношусь
к обуздывательной среде и
к вопросам, ее волнующим.
Ведь примирившийся счастлив — оставьте же его быть счастливым в его бессознательности! не будите в нем напрасного недовольства самим собою, недовольства, которое только производит в нем внутренний разлад, но в конце концов все-таки не сделает его ни более способным
к правильной оценке явлений, из которых слагается ни для кого не интересная
жизнь простеца, ни менее беззащитным против вторжения в эту
жизнь всевозможных внезапностей.
Он не может сказать себе: «Устрою свою
жизнь по-новому», потому что он весь опутан афоризмами, и нет для него другого выхода, кроме изнурительного маячения от одного афоризма
к другому.
Видя, что исконные регуляторы его
жизни поломаны, он не задается мыслью: что ж это за регуляторы, которые ломаются при первом прикосновении
к ним? не они ли именно и измяли, и скомкали всю его
жизнь? — но прямо и искренно чувствует себя несчастливым.
Вот вероятный практический результат,
к которому в конце концов должен прийти самый выносливый из простецов при первом жизненном уколе. Ясно, что бессознательность, которая дотоле примиряла его с
жизнью, уже не дает ему в настоящем случае никаких разрешений, а только вносит элемент раздражения в непроницаемый хаос понятий, составляющий основу всего его существования. Она не примиряет, а приводит
к отчаянию.
Ужели зрелища этого бессильного отчаяния не достаточно, чтоб всмотреться несколько пристальнее в эту спутанную
жизнь? чтоб спросить себя: «Что же, наконец, скомкало и спутало ее? что сделало этого человека так глубоко неспособным
к какому-либо противодействию? что поставило его в тупик перед самым простым явлением, потому только, что это простое явление вышло из размеров рутинной колеи?»
Братец Григорий Николаич, по всем видимостям,
к концу
жизни своей приближается.
Очевидно, тут есть недоразумение, в существования которого много виноват т — ский исправник. Он призвал
к себе подведомственных ему куроедов и сказал им:"Вы отвечаете мне, что в ваших участках тихо будет!"Но при этом не разъяснил, что читать книжки, не ходить в гости и вообще вести уединенную
жизнь — вовсе не противоречит общепринятому понятию о"тишине".
Как бы, вместо"конца"-то, не прийти
к самому ужаснейшему из всех «начал»:
к началу целого ряда процессов, которые могут отравить всю
жизнь?
Как-то вдруг для меня сделалось совсем ясно, что мне совсем не
к лицу ни продавать, ни покупать, ни даже ликвидировать. Что мое место совсем не тут, не в мире продаж, войн, трактатов и союзов, а где-то в безвестном углу, из которого мне никто не препятствовал бы кричать вслед несущейся мимо меня
жизни: возьми всё — и отстань!..
Все это было хорошо, покуда теплились еще остатки прежней барской
жизни, но теперь, когда пошла речь об удовлетворении потребностей ежедневного расхода, шутки шутить было уже не
к лицу.
Что станется с тою массой серьезных людей, которые выбрали либерализм, как временный modus vivendi, [образ
жизни (лат.)] в ожидании свободного пропуска
к пирогу?
— Извините меня, маменька, но мне кажется, что все это только фантазии ваши, и напрасно вы с этим делом обратились ко мне ("это она Федьке весь капитал-то при
жизни еще передать хочет!" — шевельнулось у него в голове)! Вы лучше обратились бы
к Сенечке: он на эти дела мастер; он и пособолезновал бы с вами, и натолковался бы досыта, и предположений бы всяких наделал!
Правда, что
К***, в котором расположен наш полковой штаб, городок довольно мизерный, но, по крайней мере, я имею здесь простор и приволье и узнаю на практике ту поэтическую бивачную
жизнь, которая производит героев.
Разумеется, я говорю здесь не об институтках, а о настоящих женщинах, о тех, которые испытаны
жизнью и
к числу которых, по-видимому, принадлежит и Полина.
Женщина с ребяческими мыслями в голове и с пошло-старческими словами на языке; женщина, пораженная недугом институтской мечтательности и вместе с тем по уши потонувшая в мелочах самой скаредной обыденной
жизни; женщина, снедаемая неутолимою жаждой приобретения и, в то же время, считающая не иначе, как по пальцам; женщина, у которой с первым ударом колокола
к «достойной» выступают на глазах слезки и кончик носа неизменно краснеет и которая, во время проскомидии, считает вполне дозволенным думать:"А что, кабы у крестьян пустошь Клинцы перебить, да потом им же перепродать?.
Эта сущность, выраженная в грубой, но правдивой форме, заключается в следующем: человек, который в свои отношения
к явлениям природы и
жизни допускает элемент сознательности, не должен иметь претензии ни на религиозность, ни на любовь
к отечеству?
Ежели мы, русские, вообще имеем довольно смутные понятия об идеалах, лежащих в основе нашей
жизни, то особенною безалаберностью отличается наше отношение
к одному из них, и самому главному —
к государству.
Сапожнику, тачающему сапоги, даже и на ум никогда не придет, что его работа (да и вообще вся его
жизнь) имеет какое-нибудь отдаленное отношение
к тому общему строю вещей, который носит название государства.
А между тем путаница в понятиях производит путаницу и в практической
жизни. Тут мы на каждом шагу встречаемся и с взяточничеством, и с наглейшим обиранием казны, и с полным равнодушием
к уплате податей, и, наконец, с особым явлением, известным под именем сепаратизма. И всё — следствие неясности наших представлений о государстве.
Несмотря на несколько революций, во Франции, как и в других странах Европы, стоят лицом
к лицу два класса людей, совершенно отличных друг от друга и по внешнему образу
жизни, и по понятиям, и по темпераментам.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость:
к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на
жизнь мою готовы покуситься.
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения
к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне
жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».
Растаковский (входит).Антона Антоновича поздравляю. Да продлит бог
жизнь вашу и новой четы и даст вам потомство многочисленное, внучат и правнучат! Анна Андреевна! (Подходит
к ручке Анны Андреевны.)Марья Антоновна! (Подходит
к ручке Марьи Антоновны.)
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о
жизни человека… (
К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет
к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «
Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?