Неточные совпадения
Я предпочитаю лгуна-лицемера уже по тому одному, что он никогда не лжет до
конца, но лжет и оглядывается.
— Очень уж вы, сударь, просты! — утешали меня мои м — ские приятели. Но и это утешение действовало плохо. В первый раз в жизни мне показалось, что едва ли было бы не лучше, если б про меня говорили: «Вот молодец! налетел, ухватил за горло — и делу
конец!»
Через час пришел с покоса хозяин, а за ним собрались и остальные члены семейства. Началось бесконечное чаепитие, под
конец которого из чайника лилась только чуть-чуть желтоватая вода.
Предлагали они ему: «Дай нам по десяти тысяч — всё по чистой совести покажем!» Скажем: «Подписались по неосмотрительности — и дело с
концом».
И капитал целее будет, и пьян все одно будешь!» Словом сказать, такое омерзение к иностранным винам внушили, что под
конец он даже никакой другой посуды видеть не мог — непременно чтоб был полштоф!
— Он-то! помилуйте! статочное ли дело! Он уж с утра муху ловит! А ежели явится — так что ж? Милости просим! Сейчас ему в руки бутыль, и дело с
концом! Что угодно — все подпишет!
Один голос говорит: «Вы, говорит, в недоимки по уши влезли; устроивайте артели, варите сыры — и недоимкам вашим
конец».
— По здешнему месту эти
концы очень часто, сударь, бывают. Смотришь, это, на человека: растет, кажется… ну, так растет! так растет! Шире да выше, краше да лучше, и конца-краю, по видимостям, деньгам у него нет. И вдруг, это, — прогорит. Словно даже свечка, в одну минуту истает. Либо сам запьет, либо жена сбесится… разумеется, больше от собственной глупости. И пойдет, это, книзу, да книзу, уже да хуже…
Вообще, с первого же взгляда можно было заключить, что это человек, устроивающий свою карьеру и считающий себя еще далеко не в
конце ее, хотя, с другой стороны, заметное развитие брюшной полости уже свидетельствовало о рождающейся наклонности к сибаритству.
А потом: du choc des opinions jaillit la verite [в споре рождается истина (франц.)] — точь-в-точь как в «La fille de Dominique», где, сколько я ни переодевалась, а в
конце пьесы все-таки объяснилось, что я — дочь Доминика, и больше ничего.
— Я пришел к тому убеждению, что недостаточность результатов происходит оттого, что тут употребляются совсем не те приемы. Я не знаю, что именно нужно, но бессилие старых, традиционных уловок для меня очевидно. Они без пользы ожесточают злоумышленников, между тем как нужно, чтобы дело само собой, так сказать, скользя по своей естественной покатости, пришло к неминуемому
концу. Вот мой взгляд. Вы, мой друг, человек новый и современный — вы должны понять меня. Поэтому я решился поручить это дело вам.
Хорошо по воскресеньям в церкви проповеди на этот счет слушать (да и то не каждое воскресенье, мой друг!), но ежели каждый день всячески будут тебя костить, то под
конец оно и многонько покажется.
Однако так как и генералу твоему предики этого изувера понравились, то оставляю это на его усмотрение, тем больше что, судя по письму твоему, как там ни разглагольствуй в духе пророка Илии, а все-таки разглагольствиям этим один неизбежный
конец предстоит.
Братец Григорий Николаич, по всем видимостям, к
концу жизни своей приближается.
А под
конец, однако, смирился и даже рабов иметь за необходимое полагал!
Боюсь только, как бы под
конец какого баламуту не наделал!
По усердию твоему, ты хотел до
конца твоего генерала прельстить; если же ты в том не успел, то, стало быть, богу не угодно было.
Состав моих товарищей будет меняться, вследствие повышений, и я один останусь незыблем, покуда не сдадут меня наконец в виде милости, в архив, членом белозерского окружного суда, где я и буду до
конца жизни судить белозерских снетков.
С тех пор прошло около двадцати лет. В продолжение этого времени я вынес много всякого рода жизненных толчков, странствуя по морю житейскому. Исколесовал от
конца в
конец всю Россию, перебывал во всевозможных градах и весях: и соломенных, и голодных, и холодных, но не видал ни Т***, ни родного гнезда. И вот, однако ж, судьба бросила меня и туда.
Двадцать лет тому назад никто бы не догадался, что из Т*** можно что-нибудь возить; теперь не только возят, но даже прямо говорят, что и
конца этой возке не будет.
— Вот это самое и он толковал, да вычурно что-то. Много, ах, много нынче безместных-то шляется! То с тем, то с другим. Намеднись тоже Прокофий Иваныч — помещик здешний, Томилиным прозывается — с каменным углем напрашивался: будто бы у него в имении не есть этому углю
конца. Счастливчики вы, господа дворяне! Нет-нет да что-нибудь у вас и окажется! Совсем было капут вам — ан вдруг на лес потребитель явился. Леса извели — уголь явился. Того гляди, золото окажется — ей-богу, так!
— Да надо бы… всему есть
конец, Лукьяныч!
— Папенька с маменькой нашли бы, что делать. А вам что! Пропади оно пропадом — и делу
конец!
— И кончать тоже с умом надо. Сами в глаза своего дела не видели, а кругом пальца обернуть его хотите. Ни с мужиками разговору не имели, ни какова такова земля у вас есть — не знаете. Сколько лет терпели, а теперь в две минуты
конец хотите сделать!
И вот, наскучив быть столько времени под гнетом одного и того же вопроса, я сел в одно прекрасное утро в вагон и помчался в Т***, никак не предполагая, что «
конец» есть нечто сложное, требующее осмотров, покупщиков, разговоров, запрашиваний, хлопаний по рукам и т. п.
Как бы, вместо"
конца"-то, не прийти к самому ужаснейшему из всех «начал»: к началу целого ряда процессов, которые могут отравить всю жизнь?
Во всяком случае, я решился до времени не докучать Лукьянычу разговорами о «
конце» и свел речь на Дерунова.
На этот раз, однако ж, ввиду предстоявшего мне «
конца», я твердо решился окаменеть и устранить всякую мысль о славянском гостеприимстве.
Старик Лукьяныч тоже, по-видимому, убедился, что «
конец» неизбежен и что отдалять его — значит только бесполезно поддерживать тревожное чувство, всецело овладевшее мною.
В тоне голоса Лукьяныча слышалось обольщение. Меня самого так и подмывало, так и рвалось с языка:"А что, брат, коли-ежели"и т. д. Но, вспомнив, что если однажды я встану на почву разговора по душе, то все мои намерения и предположения относительно «
конца» разлетятся, как дым, — я промолчал.
Но, признаюсь, несмотря на это образное предостережение, я верил не ему, а полицейским слезам. Я думал, что раз полились эти слезы, и будут они литься без
конца… Что в этих слезах заключается только зародыш, которому суждено развиваться дальше и дальше.
— А я что же говорю! Я то же и говорю: кабы теперича капитал в руки — сейчас бы я это самое Филипцево… то есть, ни в жизнь бы никому не уступил! Да тут, коли человек с дарованием… тут конца-краю деньгам не будет!
— Живем помаленьку. Стало быть, не до
конца еще прегрешили.
— Вот об этом самом я и говорю. Естества, говорю, держись, потому естество — оно от бога, и предел ему от бога положен. А мечтанию этому — конца-краю ему нет. Дал ты ему волю однажды — оно ежеминутно тебе пакость за пакостью представлять будет!
Вообще старики нерасчетливо поступают, смешиваясь с молодыми. Увы! как они ни стараются подделаться под молодой тон, а все-таки, под
конец, на мораль съедут. Вот я, например, — ну, зачем я это несчастное «Происшествие в Абруццских горах» рассказал? То ли бы дело, если б я провел параллель между Шнейдершей и Жюдик! провел бы весело, умно, с самым тонким запахом милой безделицы! Как бы я всех оживил! Как бы все это разом встрепенулось, запело, загоготало!
Он вполне сознает, что тут нет и тени «труда», а есть только ничем не прикрытое ёрничество, сопровождаемое наглым бросанием денег и бражничаньем без
конца.
Благо в жизнь вошел элемент срамословия, а что градации его будут пройдены все до
конца — это неминуемо.
Как ни усердствовали крестьяне, как ни старались сельские начальники, но к
концу осени окрестности будущего chateau представляли собою скорее картину недавнего геологического переворота, нежели что-нибудь с чем-нибудь сообразное; даже ямы, свидетельствовавшие о пребывании в этом месте крестьянских дворов и гумен, не были заровнены.
А между тем грозный час не медлил, и в
конце 1857 года уже сделан был первый шаг к разрешению крестьянского вопроса.
Пробиться при таких условиях было мудрено, и как бы ни изворотлив был ум человека, брошенного общественною табелью рангов на последнюю ступень лестницы, — лично для него эта изворотливость пропадала даром и много-много ежели давала возможность кое-как свести
концы с
концами.
— Стыдно, сударь! звание дворянина унижаете! — крикнул ему Утробин, но так как в эту минуту Анпетов находился на другом
конце полосы, то неизвестно, слышал ли он генеральское вразумление или нет.
Нас никто не жалеет, а мы весь мир будем жалеть — когда же этим великодушиям будет
конец!"
Часто эти подвиги сходят с рук, но иногда они влияют на ход карьеры и даже получают трагический
конец.
— Да, друг мой; еще я, благодаря пенсиону, могу кой-как
концы с
концами сводить… — заикнулся было старый генерал.
Петенька вдруг ощутил потребность лгать. Он дал волю языку и целый час болтал без умолку. Рассказывал про придворные балы, про то, какие платья носят петербургские барыни, про итальянскую оперу, про Патти; одним словом, истощил весь репертуар. Под
конец, однако, спохватился, взглянул на часы и вспомнил, что ему надо еще об деле переговорить.
Ровно через шесть месяцев генералу были предъявлены четыре документа, в которых значилось: «Я, нижеподписавшийся, повинен…» и в
конце которых весьма отчетливо изображена была его собственноручная подпись: «Отставной генерал-лейтенант Павел Петров Утробин», с характерным росчерком, в форме вскинутой вверх лесы, к
концу которой прикреплен крючок.
— Леску у Гололобова десятин с полсотни, должно быть, осталось — вот Хрисашка около него и похаживает. Лесок нешто, на худой
конец, по нынешнему времени, тысяч пяток надо взять, но только Хрисашка теперича так его опутал, так опутал, что ни в жизнь ему больше двух тысяч не получить. Даже всех прочих покупателев от него отогнал!
А под
конец и сам в трубу вылетит!
Если его ограбят, он старается изловить грабителя, и буде изловит, то говорит:"Стой! законами грабить не позволяется!"Если он сам ограбит, то старается схоронить
концы в воду, и если ему это удастся, то говорит:"Какие такие ты законы для дураков нашел! для дураков один закон: учить надо!"И все кругом смеются: в первом случае смеются тому, что дурака поймали, во втором — тому, что дурака выучили.